Первоисточник вдохновения
Мамочка, мама | Тень Ветра
Мяч пролетел над воротами – бах! –
стёкла посыпались в дворике школьном.
- Чтоб вас… - директор ворчит недовольно.
- Зось, подойди-ка! – нахмурилась мать –
Ох, егоза, что ж не в куклы играть?
Дрогнули стебли крапивы в руках…
- Мамочка, мама, ой, жалится! Больно!
стёкла посыпались в дворике школьном.
- Чтоб вас… - директор ворчит недовольно.
- Зось, подойди-ка! – нахмурилась мать –
Ох, егоза, что ж не в куклы играть?
Дрогнули стебли крапивы в руках…
- Мамочка, мама, ой, жалится! Больно!
Сунула Борьке крысёнка в портфель.
«Смеху-то будет!" – сощурилась Зося.
Цапнет за палец – и мальчик курносый
больше не дёрнет за косы её.
И под заливистый хор воробьёв
по переулкам разносит апрель:
- Мамочка, мама, как Борька несносен!..
«Смеху-то будет!" – сощурилась Зося.
Цапнет за палец – и мальчик курносый
больше не дёрнет за косы её.
И под заливистый хор воробьёв
по переулкам разносит апрель:
- Мамочка, мама, как Борька несносен!..
Белое платье. Июнь. Выпускной.
Тонет в пионах посёлок Орешин,
в звуках оркестра, в румянце черешен.
Зося, не пряча восторженный взгляд,
с Борей танцует все танцы подряд.
Сбилось дыханье, но тело – струной!
«Мамочка, мама, как сердце трепещет!»
Тонет в пионах посёлок Орешин,
в звуках оркестра, в румянце черешен.
Зося, не пряча восторженный взгляд,
с Борей танцует все танцы подряд.
Сбилось дыханье, но тело – струной!
«Мамочка, мама, как сердце трепещет!»
Скрежет металла. На танках кресты.
Чуждая речь. Гарью воздух пропахший.
Сгинул в боях не один однокашник.
Борька… под Брестом в начале войны.
Ночи расстреляны, дни сожжены.
Голод и тиф расставляют посты.
- Мамочка, мама, что делать? Мне страшно!
Чуждая речь. Гарью воздух пропахший.
Сгинул в боях не один однокашник.
Борька… под Брестом в начале войны.
Ночи расстреляны, дни сожжены.
Голод и тиф расставляют посты.
- Мамочка, мама, что делать? Мне страшно!
Дочка по дому крадётся, как вор,
крепко к груди узелок прижимая.
Лязгнул засов.
- Ах, ты девка дурная! –
мать перед носом захлопнула дверь. –
Хватит, отца схоронили… теперь…
Стой! Не пущу на погибель! Не спорь!
- Мамочка, мама, сбегу я, родная!
крепко к груди узелок прижимая.
Лязгнул засов.
- Ах, ты девка дурная! –
мать перед носом захлопнула дверь. –
Хватит, отца схоронили… теперь…
Стой! Не пущу на погибель! Не спорь!
- Мамочка, мама, сбегу я, родная!
Часть партизан оказалась в кольце.
Взрывы. Стрельба. Дымовая завеса.
Немцы орут – не понять ни бельмеса.
Зося уводит к болотам врагов.
Лай автоматов неистов, суров.
Вдруг пошатнулась, меняясь в лице:
«Мамочка, мама… не выйти из леса»
Взрывы. Стрельба. Дымовая завеса.
Немцы орут – не понять ни бельмеса.
Зося уводит к болотам врагов.
Лай автоматов неистов, суров.
Вдруг пошатнулась, меняясь в лице:
«Мамочка, мама… не выйти из леса»
Пуля навылет лопатку прожгла,
крови хлебнула и врезалась в ветку.
День потемнел, будто выключил свет кто.
Мячиком катится солнце к ногам.
Бах! – небеса разлетаются в хлам.
Жжётся крапива – аж искры из глаз!
- Мамочка, мама, я, верно, ослепла…
крови хлебнула и врезалась в ветку.
День потемнел, будто выключил свет кто.
Мячиком катится солнце к ногам.
Бах! – небеса разлетаются в хлам.
Жжётся крапива – аж искры из глаз!
- Мамочка, мама, я, верно, ослепла…
…Ельник баюкает ряску болот.
Зори притихли, сражений не помнят.
Кружит над кронами птица-паломник.
И отражаются в птичьем зрачке
холмик и женщина в чёрном платке.
Чудится той, будто птица зовёт:
- Мамочка!
Мама!
Я здесь!
Хорошо мне!..
Зори притихли, сражений не помнят.
Кружит над кронами птица-паломник.
И отражаются в птичьем зрачке
холмик и женщина в чёрном платке.
Чудится той, будто птица зовёт:
- Мамочка!
Мама!
Я здесь!
Хорошо мне!..
Душевный отклик:
Кот пролетел по двору – и ага! –
больше не будет ни бегать, ни прыгать.
«Чтоб вас!.. - ворчит в подворотне барыга,
- Вот живодеры, ити вашу мать!
Ироды! Нет чтобы в куклы играть!..»
Взрыв прогремел у барыги в ногах -
беспрекословно девчоночье иго!
больше не будет ни бегать, ни прыгать.
«Чтоб вас!.. - ворчит в подворотне барыга,
- Вот живодеры, ити вашу мать!
Ироды! Нет чтобы в куклы играть!..»
Взрыв прогремел у барыги в ногах -
беспрекословно девчоночье иго!
Завучу сунули крысу в штаны.
«Смеху-то будет! – оскалилась Даша, –
Цапнет за… палец – и ваши не пляшут!
Больше не будет за двойки ругать,
сам же их ставя в дневник и в тетрадь.» …
«Смеху-то будет! – оскалилась Даша, –
Цапнет за… палец – и ваши не пляшут!
Больше не будет за двойки ругать,
сам же их ставя в дневник и в тетрадь.» …
Стремно в просторах советской страны -
от Днепрогэса до Уралмаша.
от Днепрогэса до Уралмаша.
Белые платья. Июнь. Выпускной.
Тонет в пруду участковый Орешин.
Верный Мухтар на осине повешен.
Даша, не пряча восторженный взгляд,
к берегу тащит тротила заряд.
Сбило дыхание тёплой волной ...
Дядя Орешин был строгостью грешен.
Тонет в пруду участковый Орешин.
Верный Мухтар на осине повешен.
Даша, не пряча восторженный взгляд,
к берегу тащит тротила заряд.
Сбило дыхание тёплой волной ...
Дядя Орешин был строгостью грешен.
Скрежет металла. На танках кресты
плавятся ночкой июльской погожей.
Но у танкистов счастливые рожи.
Рады, что в самом разгаре войны
Дашей машины войны сожжены.
Мысли фашистов донельзя просты:
танки заменят нескоро, похоже.
плавятся ночкой июльской погожей.
Но у танкистов счастливые рожи.
Рады, что в самом разгаре войны
Дашей машины войны сожжены.
Мысли фашистов донельзя просты:
танки заменят нескоро, похоже.
Часть партизана лежит на крыльце,
а остальное стекает по крыше.
Немцы летают немножечко выше.
Даша уносит с бугра миномет -
больше в деревне НИКТО не живет.
Область родная у Даши в кольце -
здесь не осталось ни кошки, ни мыши…
а остальное стекает по крыше.
Немцы летают немножечко выше.
Даша уносит с бугра миномет -
больше в деревне НИКТО не живет.
Область родная у Даши в кольце -
здесь не осталось ни кошки, ни мыши…
… Ельцин в Москве принимает парад,
хоть после баньки не вяжет и слова -
будут травить анекдотами снова.
И отражается в пьяном зрачке
бабушка Даша с рукой на чеке.
Чудится той, будто кличут в наряд:
- Даша, готова?
- Конечно, готова!
хоть после баньки не вяжет и слова -
будут травить анекдотами снова.
И отражается в пьяном зрачке
бабушка Даша с рукой на чеке.
Чудится той, будто кличут в наряд:
- Даша, готова?
- Конечно, готова!
Басни мораль до предела ясна:
есть-таки женщины в русских селеньях!
Пусть воспевает любимых оленей
чукча в объятьях суровой зимы,
женщин Отечества чествуем мы.
есть-таки женщины в русских селеньях!
Пусть воспевает любимых оленей
чукча в объятьях суровой зимы,
женщин Отечества чествуем мы.
- Мир вам, родные, спокойного сна!
Ну и – гранаты сменить на пельмени.
Ну и – гранаты сменить на пельмени.
*)