Сиреневый кисель разбрызган по аллеям,
Но мне его испить отнюдь не суждено.
С намедни и досель в хмельном угаре млею,
Отыскивая нить в закрученном кино.
Мне также не поесть черемуховой каши,
Поскольку ни хрена не лезет как бы в рот.
А в мыслях только месть моей соседке Даше -
Мне от ворот она всучила поворот.
А я ее хотел безмерно, безнадежно,
То нежностью объят, то робостью томим.
И полный беспредел – до смерти форм падежных -
Речам устроил я, как в стельку пьяный мим.
Я лыка не вязал, когда в любви ей клялся.
В итоге налицо полнейшая херня.
И бухнула слеза в чернила, сделав кляксу,
Порочное кольцо замкнулось для меня.
И я ушел в запой - на парковой скамейке,
Где я неделю жил на три бутылки в день,
Не раз избит толпой за левые ремейки
Под мата этажи от всех, кому не лень.
И вот уже лежу на рельсах под трамваем.
Кондуктор смотрит в дверь, где торс, где голова…
Понятно и ежу, и лошадь понимает,
Что пофиг мне теперь напрасные слова.
Понятно и ежу, и лошадь понимает,
Что пофиг мне теперь напрасные слова.