Ещё о вечере вчерашнего
напоминает лёгкий шум,
но, заглушив его, спешу,
не чуя ног, на встречу с башнями
дворцов готического города,
и вскоре им теряю счёт.
Пью день и верю – не сечёт
мгновений меч хмельную голову.
Надегустировавшись чешского,
и став смелее во хмелю,
я в рифму всякий вздор мелю –
язык поскольку очень чешется.
И пусть нарушены мной правила,
но строчек множится число.
На жалость – мало нужных слов,
а те, что просятся – корявые
и получается не очень-то.
Держать бы зубы на замке,
но слишком долго в рюкзаке
лежит тетрадь – для кратких очерков.
В ней намалюю контур ратуши
лучом, мелькнувшим из-за туч.
И вдруг почувствую – во рту
вкус капель делается радужным.
Вид сверху – достопримечательность.
И я встаю на парапет,
и понимаю, что отпет
и мертв дар речи окончательно –
там жизнь течет средневековая:
сидит над тиглем чародей
и бьют копыта лошадей
брусчатку гулкую подковами.
В пекарне пекарь в шапке сливочной
ногами пишет кренделя,
обменник левый – рай деляг,
собаки выглядят счастливыми.
И жжет желание упорное –
рисунок пряничный лизнуть...
А зимне-пражскую весну
делить с тобой до дна и поровну.