У нее опять работа, несмотря на воскресенье,
и не важно то, что ночью допоздна
бормотала в сумрак что-то, так похожий на осенний –
потому что не приходит белизна.
Исчезает чувство меха. Перезвон последних льдинок
из обрывков недосмотренного сна
словно призрачное эхо. А назойливый будильник
от усилий раскалился докрасна.
Расстояние от спальни прямиком до теплой кухни –
через ванную, где смыта нагота.
Как нарочно, специально, устыдившись, свет потухнет…
Станет горьким, попадая на гортань,
свежесмолотое утро. Кофе с запахом жасмина
перебьет ее отчаянное: сплю?..
Впопыхах уронит утварь – минус множится на минус,
не желая превращаться в твердый плюс.
Никаких дурацких басен, все обычно совершенно,
не считая губ о явь разбитых в кровь.
День, как пень – коряв и ясен. Не предвидится волшебных
самолетов и летающих ковров.
А ему комфортно очень – снежный сад, дворец ледовый.
Он об стену не стучится головой.
Разминется с ночью молча – не сражен, не околдован.
И решительно с отметки нулевой
настроение поднимет – он не жертва вивисекций,
под контролем держит чувства крестный дон.
Насладится выходными.
Только…
мрет и стынет сердце –
на него ложится хрупкая ладонь.
Хоть легка, а не поднимешь. Так не вовремя, некстати,
зов сквозь облако сомнений и тревог –
позабыть, что близко финиш, очутится вновь на старте…
И решиться.
На немыслимый рывок.