По мотивам творчества Сержа Шалманова.
Часть первая, одёжно-эпитетная.
«Лилово-дымчатый, в пижаме,
Июльский день почти затих…
Стихают звуки; сумрак мятный
Ворчит: “Фуфаечку надень…”»
«Лилово-дымчатый, в пижаме»
Сумрак в мятНых панталонах. Полдень в западном носке.
Меж фуфаек затаённых утро в знойном чесноке.
Вышел в дымчатой пижаме из тумана кто-то там,
перочинный нож в кармане и кальсоны пополам.
«Буду,– говорит,– стишата, растуды их вдрызг тудыть,
рифмовать. А там, ребята, вам самим решать, как жить.
Я – метафор повелитель, я – эпитетов творец.
Трепещите и хвалите, а иначе всем трындец».
И ушёл.
Клубился вечер в чуть прогорклом галифе,
да усталый контрразведчик ел яичницу в кафе.
+++++++++++++++++++++++++++
Часть вторая, биолого-анатомическая.
«Предсердия взмякнут горячей хурмой.
Всклокочет вулканом остывшая плазма,
Взыграют инстинкты – шальные зверьки,
Кессонной болезнью – бичом водолаза –
Слетятся на пьяную кровь пузырьки»
«Вселенское счастье»
Урчит кишка рассерженным енотом,
в брюшине извиваясь, как змея.
Остывшей помидориной икота
дополнила картину бытия.
Во всех, что есть, пустотах организма,
рефлексы, башмаками топоча,
разыскивают смыслы эвфемизмов
и тут же дарят лечащим врачам.
Рифма всклокочет, образы взмякнут,
доктор посмотрит, хмыкнет: «Понятно».
Знают и стар, и млад: внутренний мир богат.
Наверняка поэтому ливер воспет поэтами.