На время прохождения ВПК-4 открываем параллельный турнир по тем же темам, что и основные туры.
Тему и задание 3-тура можно посмотреть здесь.
Конкурс анонимный, просьба до завершения голосования работы под своим именем не публиковать. Работы могут присылать как жители Пристани, так и прохожие "гости столицы", не говоря уже об игроках команд. Члены жюри тоже могут, ибо тоже люди. Почтовый адрес: vpk-bespredel@mail.ru. Условия два: работа должна быть свежей, написанной специально для текущего тура конкурса и не должна быть в числе участвующих в основном конкурсе. Каждая работа публикуется ведущим в ленте комментариев ниже. До объявления голосования оценивать и обсуждать можно прямо в ленте. После объявления голосования мы перенесём все присланные работы в этот манифест.
Здесь читаем и обсуждаем здесь, а голосуем тут
Голосование продлится до 9 декабря, 20.00 по московскому времени.
Подведение итогов - 10 декабря.
=========================================
Напоминаем, что в паратурах нельзя голосовать только за себя самого. А за членов своей команды - сколько угодно. Ибо в паратуре команд нет. Каждый играет сам за себя.
===========
1. Древний мир
[spoiler]
1.1 Древнегреческое
Посвящается Андрею Злому с благодарностью за идею
К мифам я питаю чувства,
Вам поведаю про них:
Про-Метея и Про-Круста,
Про-Зерпину и Про-чих…
Те античные рассказы
Про-сочились в наши дни:
Про геройские Про-казы,
Что Про-делали они.
Про различные Про-екты -
Хоть с героями, хоть без:
Про зубной Про-тез поэта,
Про сегодняшний Про-гресс,
Про богов и Про титанов....
Надоело? Ну и Пусть!
Ни пРодробно, ни Про-странно
Рифмовать я не берусь.
Всё же мне мила Эллада:
Это ж круто, Про-сто жесть!
Если боги скажут:”Надо!”,
Комсомол ответит:”Есть!”
1.2 Гомер
Солнце склоняет себя, невоспетое, в море,
Чайка, брехливей собаки, горланит надсадно,
Ветер, еще не слыхавший великих историй,
Гнёт молодой кипарис то туда, то обратно.
Камень, не названный галькой, почти что бесшумен,
Терпит неспешную поступь у моря идущих:
- Дед, расскажи, отчего Ахиллес всё же умер!
И почему был Аякс в войске самым могучим?
Дед озаряет незримым сиянием дюны:
- Этот рассказ, хоть не быстр, не лишен интереса.
Я расскажу - ты запомни.
И дрогнули струны:
"Гнев, о богиня, воспой и судьбу Ахиллеса..."
Чайка притихла, витийствуют волны морские,
Мир наполняется новым, неведомым ране.
Старцу, рассевшись на туче, внимают богини,
Мило судачат о той ахиллесовой ране.
1.3 Афинянин
Нет во всей Ойкумене влюблённого в деву ночную подобного мне.
Весь родительский сад оборвав, кучу яблок Прекраснейшей в небо кидал.
Но мой свадебный дар незаметен надменной холодной Селене-луне.
Я готов до любимой на крыльях лететь, но отец садовод - не Дедал.
Во спасенье премудрая дева Афина внушила мне славную мысль.
Дай мне толику силы фиванец Геракл! Помоги мне искусный Гефест!
Ясноликая Эос в постели своей чуть подольше, прошу, задержись,
чтоб успел я уменьем и силой добыть деву краше троянских невест.
И во славу любви я работал всю ночь напролёт, создавая огромный рычаг.
Без рабов, торопясь, возводил механизму опору из трёх пирамид.
А Селена плыла над моей головой, восхищая бродячих собак.
Я машиной метну в небеса сладкий плод, содрогнутся и Зевс, и Аид.
Но, пока заряжал торсион, зародился рассвет, я увидел врагов.
Слишком длинная ночь им позволила встать возле стен городских.
Я машиной мечу вместо яблок гранит. Я Селену покинуть готов,
Встать на службу премудрой Афине – великой богине священной войны.
1.4 Фасолинка
Мой пеплос, так искусно вышитый,
промок от слёз. Тебя сберечь
богов просила - не услышали.
Погиб, сражаясь... Чей-то меч
делил судьбу на части рваные -
жена-вдова, светло-темно.
А Троя спит, войной отравлена.
А Троя спит, ей всё равно.
Внутри меня живёт фасолинка.
Она живëт и я живу.
Но дни и ночи пересолены
морской водой. Не наяву
и не во сне, а так, по краешку
бесцветных будней, в суете,
плетëтся жизнь. И льдом нетающим
сковало сердце. Пожелтел
наш виноградник. Гроздья спелые
исходят розовой смолой.
Готовы амфоры. И пела я,
когда срезали грозди. Пой
теперь и ты, но колыбельную,
И люльку-месяц подтолкни...
Останься жив и вместе пели бы,
Останься жив... Останься! Дни
идут-бредут. Седыми клочьями
по храмам пепел. Мертв огонь.
И каждый вечер с неба точечка
ложится на мою ладонь...
промок от слёз. Тебя сберечь
богов просила - не услышали.
Погиб, сражаясь... Чей-то меч
делил судьбу на части рваные -
жена-вдова, светло-темно.
А Троя спит, войной отравлена.
А Троя спит, ей всё равно.
Внутри меня живёт фасолинка.
Она живëт и я живу.
Но дни и ночи пересолены
морской водой. Не наяву
и не во сне, а так, по краешку
бесцветных будней, в суете,
плетëтся жизнь. И льдом нетающим
сковало сердце. Пожелтел
наш виноградник. Гроздья спелые
исходят розовой смолой.
Готовы амфоры. И пела я,
когда срезали грозди. Пой
теперь и ты, но колыбельную,
И люльку-месяц подтолкни...
Останься жив и вместе пели бы,
Останься жив... Останься! Дни
идут-бредут. Седыми клочьями
по храмам пепел. Мертв огонь.
И каждый вечер с неба точечка
ложится на мою ладонь...
1.5 Первая встреча
Зверь, похожий на богиню Баст*,
Ты зачем домой ко мне пришёл?
Слышал, ты охотиться горазд!
Мышь поймаешь — будет хорошо.
Невелик. Но от твоих когтей
Грызуны дрожат. Какой оскал!
Мне не нужно, чтоб моих детей
Злобный тигрис у дверей встречал.
Урожай поможешь уберечь.
Ты урчишь… наверно, знаешь, плут,
Что тебя за ласковую речь
«Кот-мурлыка», — люди назовут.
Вот тебе нашлось и имя, Кот.
Что ж, пока закончим разговор:
Сладко спишь… А мышка прошмыгнёт —
Бросишься за ней во весь опор.
*Баст - древнеегипетская богиня с головой кошки
1.6 Зачем, Улисс?..
А небо - какого цвета? А ночь - черноты какой?
Ослепли глаза, а голос мгновенно беззвучным стал,
И дни – это только слезы, бегущие на уста,
Что шепчут, вернуть желая забытый души покой.
Вернуть до секунды время, отмеренное вдвоем,
Забыть поскорей недели, что горше отравы мне.
Не видеть надежд остатки, зарытые в ил на дне,
И горы чудной посуды, что мы на несчастье бьем.
Оставил ты все на свете в угоду богам войны -
Войны, на которой гибну, хоть нету на мне вины.
Ты выбрал, зачем не знаю, враждебную зыбкость вод.
Я будней порожних нити сплетаю в тоски канву
И жду тебя темной ночью, в которой теперь живу.
Зачем ты, Улисс любимый, ушел без меня в поход?
1.7 Танцует солнце
Танцует солнце на доспехах медных.
Глаза открыты, в них застыло небо
холодной синью, вечной пустотой.
Один из лучших - он погиб героем,
у стен высоких неприступной Трои.
И здесь таких не десять и не сто,
а много больше. Дома ждут и верят,
что их минуют страшные потери.
Горит так жарко жертвенный огонь.
А он лежит и мëртво смотрит в небо.
Танцует солнце на доспехах медных.
И бьёт копытом деревянный конь...
Глаза открыты, в них застыло небо
холодной синью, вечной пустотой.
Один из лучших - он погиб героем,
у стен высоких неприступной Трои.
И здесь таких не десять и не сто,
а много больше. Дома ждут и верят,
что их минуют страшные потери.
Горит так жарко жертвенный огонь.
А он лежит и мëртво смотрит в небо.
Танцует солнце на доспехах медных.
И бьёт копытом деревянный конь...
[/spoiler]
2. Средние века
[spoiler]
2.1 Чудь Белоглазая
Не принял нас ни запад, ни восток.
Жизнь ускользала между пальцев ртутью -
И мы ушли. Наш маленький мирок
Когда-то звали Белоглазой Чудью.
Теперь нас нет. Мы - дух из мира грёз,
Мелькнём в ночи, туманы рассекая.
Давным-давно здесь не было берёз,
Теперь - посмотришь - каждая вторая.
Нам не поют шальные соловьи.
Нас вспомнят - чтобы напугать кого-то.
И выбраться в культурные слои
Возможно лишь с воды круговоротом.
Тебе везло, но повернётся чуть
Фортуны колесо, и ты, Емеля,
Тропою, что ушла когда-то Чудь,
Сойдешь в глубины мрачных подземелий.
Не принял нас ни запад, ни восток.
Жизнь ускользала между пальцев ртутью -
И мы ушли. Наш маленький мирок
Когда-то звали Белоглазой Чудью.
Теперь нас нет. Мы - дух из мира грёз,
Мелькнём в ночи, туманы рассекая.
Давным-давно здесь не было берёз,
Теперь - посмотришь - каждая вторая.
Нам не поют шальные соловьи.
Нас вспомнят - чтобы напугать кого-то.
И выбраться в культурные слои
Возможно лишь с воды круговоротом.
Тебе везло, но повернётся чуть
Фортуны колесо, и ты, Емеля,
Тропою, что ушла когда-то Чудь,
Сойдешь в глубины мрачных подземелий.
2.2 Кувшин Хайяма
Я лишился покоя, когда согрешил.
Я украл из музея старинный кувшин.
И теперь я не сплю – из пустого кувшина
То ли плач, то ли злые заклятья слышны.
Я украл из музея старинный кувшин.
И теперь я не сплю – из пустого кувшина
То ли плач, то ли злые заклятья слышны.
Слышу я: "Отпусти, я наказан вполне,
Столько долгих веков я как будто в огне!
Я с Хайямом делил и вино, и гранаты,
И теперь из кувшина не выбраться мне.
Столько долгих веков я как будто в огне!
Я с Хайямом делил и вино, и гранаты,
И теперь из кувшина не выбраться мне.
О Всевышний! Я глуп, я ничтожен и слаб,
Я в браслете твоём бесполезный коралл.
Я Хайяму рассказывал тайны вселенной –
Он меня к минаретам гулять отпускал.
Я в браслете твоём бесполезный коралл.
Я Хайяму рассказывал тайны вселенной –
Он меня к минаретам гулять отпускал.
Что ушло – никогда не вернётся назад.
Даже небо не помнит, в чём я виноват.
Стал костями Хайям, призывающий джиннов,
И шутом исковеркан его рубайат"
Даже небо не помнит, в чём я виноват.
Стал костями Хайям, призывающий джиннов,
И шутом исковеркан его рубайат"
Я лишился покоя, похитив кувшин.
Стал кувшин после кражи источником лжи.
Или сущую правду о кознях Хайяма
Говорит из кувшина наказанный джинн?
Стал кувшин после кражи источником лжи.
Или сущую правду о кознях Хайяма
Говорит из кувшина наказанный джинн?
[/spoiler]
3. Новое время
[spoiler]
3.1 ***
“Как упоительны в России вечера!”
Виктор Пеленягрэ
Как упоительны в деревне вечера!
Осенним вечером сидели при лучине:
Ведь керосина даже не было в помине,
Как упоительны в деревне вечера!
Красотка Маша вышивала сарафан,
Лён домотканый в те года бывал приданым.
Иван влюблённый и порой почти не пьяный
Впотьмах насиловал простуженный баян.
Здесь всё посконное, любой убогий хлам.
Столичный Питер в полусотне вёрст отсюда,
Все простодушны и добры, и верят в чудо.
Ну что ж: в деревне бог живёт не по углам.
Как упоительны в деревне вечера!
Весной и осенью, и летом, и зимою,
Жизнь тихо катится дорогою прямою…
Как упоительны в деревне вечера!
3.2 Новое...
Мой упрямец,
осень не значит старость.
Да, зима — не юг.
Но на север спишем твою усталость.
На восток – мою.
На окно чужое, на мрак аллеи, и на коридор –
три фрагмента в раме. Как параллели в месяц термидор.
осень не значит старость.
Да, зима — не юг.
Но на север спишем твою усталость.
На восток – мою.
На окно чужое, на мрак аллеи, и на коридор –
три фрагмента в раме. Как параллели в месяц термидор.
Там июль. А здесь холодеют ветки. Но листы подняв,
параллелю дни в позапрошлом веке – те "три славных дня"
двести лет назад и сто дней сегодня. Ведь похоже, да?
И так хо...
Так хочется быть свободней – так, как Ей тогда.
Босиком и шла – босиком же легче. Между баррикад.
Пусть потом за голые грудь и плечи станут упрекать.
за пьянящий вызов всем видом – пейте. Слишком горяча.
У Неё наверное тоже дети были и очаг.
Камень стен.
и окна.
И дождь льет воду. Что нам до картин?
Мой мечтатель...
параллелю дни в позапрошлом веке – те "три славных дня"
двести лет назад и сто дней сегодня. Ведь похоже, да?
И так хо...
Так хочется быть свободней – так, как Ей тогда.
Босиком и шла – босиком же легче. Между баррикад.
Пусть потом за голые грудь и плечи станут упрекать.
за пьянящий вызов всем видом – пейте. Слишком горяча.
У Неё наверное тоже дети были и очаг.
Камень стен.
и окна.
И дождь льет воду. Что нам до картин?
Мой мечтатель...
мы обретем Свободу
даже взаперти.
3.3 Портрет дамы с ванской кошкой
В 1894-1896 гг происходили массовые убийства армян,
в т.ч. в районе г. Ван
Трудно поверить, что это лишь холст и масло –
словно художница тайный рецепт нашла:
дама с глазами, как небо – добра-прекрасна,
кошка с глазами, как море – прекрасна-зла.
Кошке, умеющей плавать, противна ванна:
ей бы на волю – под солнцем скользить легко,
гордо гулять по солёному пляжу Вана,
на мелководье ловить золотых мальков.
Там не Париж, что сегодня победно-хмелен –
под полумесяцем рушится храм Креста.
С фресок не смогут святые сойти на землю:
вечно ей плакать, от крови солёной став.
Чьими потомками будет отстроен город,
храм обновлён и положен везде асфальт?..
Ангел кошачий, похоже, сильней людского:
ванские кошки охотятся на кефаль.
Что им до войн и жестокости всех империй –
выплывут там, где пожары и кровь рекой.
Рваных котяток не будет: ведь мы не звери.
Господи, упокой...
словно художница тайный рецепт нашла:
дама с глазами, как небо – добра-прекрасна,
кошка с глазами, как море – прекрасна-зла.
Кошке, умеющей плавать, противна ванна:
ей бы на волю – под солнцем скользить легко,
гордо гулять по солёному пляжу Вана,
на мелководье ловить золотых мальков.
Там не Париж, что сегодня победно-хмелен –
под полумесяцем рушится храм Креста.
С фресок не смогут святые сойти на землю:
вечно ей плакать, от крови солёной став.
Чьими потомками будет отстроен город,
храм обновлён и положен везде асфальт?..
Ангел кошачий, похоже, сильней людского:
ванские кошки охотятся на кефаль.
Что им до войн и жестокости всех империй –
выплывут там, где пожары и кровь рекой.
Рваных котяток не будет: ведь мы не звери.
Господи, упокой...
[/spoiler]
4. Новейшее время
[spoiler]
4.1 Служивое
Эх, ретив мой буланый конь. Да на кой он мне?..
Отслужи по мне, батюшка, упокойную.
Знаешь, как там невесело, на побоище?
Отслужи, не смотри, отец, что живой еще.
Не дожить до обедни мне. Что ж поделаю?
До чего же черна война, красно-белая...
Отслужи по мне, батюшка, упокойную.
Знаешь, как там невесело, на побоище?
Отслужи, не смотри, отец, что живой еще.
Не дожить до обедни мне. Что ж поделаю?
До чего же черна война, красно-белая...
Воевал, не боялся и чёрта лысого.
Глянь, на шашке моей шальной кровь не высохла.
Погубил я несчитано люду белого.
В их числе - Митька Кочетов, вместе бегали,
у соседа Трофимыча крали яблоки.
Вот такая штуковина: он и я - враги...
Глянь, на шашке моей шальной кровь не высохла.
Погубил я несчитано люду белого.
В их числе - Митька Кочетов, вместе бегали,
у соседа Трофимыча крали яблоки.
Вот такая штуковина: он и я - враги...
А на небе - ни облачка, будто голое.
Надо мной кружат вороны, а не голуби.
Ни за грош я сложил свою буйну голову,
на проклятой на той войне.
Надо мной кружат вороны, а не голуби.
Ни за грош я сложил свою буйну голову,
на проклятой на той войне.
Здесь спокойно, у церковки...Завтра Вербное...
Полежу, помолчу, отец, дюже скверно мне.
Ты коня быстроногого, друга верного,
забери.
Отслужи по мне...
Полежу, помолчу, отец, дюже скверно мне.
Ты коня быстроногого, друга верного,
забери.
Отслужи по мне...
4.2 Новейшее
Вновь хотелось тебе про фей – тысячу, без одной историй: много лет тому, в...
Не стоит?
А историю – нет новей?
Не стоит?
А историю – нет новей?
Небо в лужах скользит за мной, день сочится водой в песок, но я не думаю о высоком, а зациклилась на земном. Вместо записей в дневнике перед носом журнал ошибок. Не моих в этот раз. Машина. Чертыхаемся в тупике. Путь линейно загнул сюжет. Неожиданная поломка – будто щелкнул рычаг негромко. О специфике гаражей. Ось скрипит, хоть ты салом мажь.
Появляется дядя Витя. Руки – черные. В цвет им свитер. Незатейливый персонаж. Специальностей урожай – сварщик, сборщик, маляр. Механик. Стенды Стэтхема отдыхают. Яма щерится – заезжай. Расстояние три на два. Но зажмуриваюсь и еду.
Стой!
Стою.
Заводи – беседу.
Про кардан и коленный вал.
Ковыряется в тормозах: баба, – в сторону зло и едко. Вслух, что нужен рецепт, таблетки. Час, другой. Ну-ка, сдай назад. И еще. И еще чуть-чуть. Шланг шипит обозленной коброй.
Я рассказываю про ребра. Их, мол, нашему главврачу... А знакомых вчера... в обед. Ноль промиле, а врут – нетрезвых. Он сквозь зубы – головорезы. Им что головы, что хребет.
Много базовых?
Нет, арест. Вроде, держатся. Не сломались.
Что-то мрачно бубнит про масло. Почему слишком много ест.
Ну а фотка в салоне – чья?
Словно клапаны завоздушил.
Что-то рвется со свистом. В душу.
Прорывает и... в три ручья.
И навзрыд. И не сделать вид. Что железная. Что машина.
И без сказок совсем паршиво.
Выпьешь?
Не,
за рулем, дядь Вить...
Появляется дядя Витя. Руки – черные. В цвет им свитер. Незатейливый персонаж. Специальностей урожай – сварщик, сборщик, маляр. Механик. Стенды Стэтхема отдыхают. Яма щерится – заезжай. Расстояние три на два. Но зажмуриваюсь и еду.
Стой!
Стою.
Заводи – беседу.
Про кардан и коленный вал.
Ковыряется в тормозах: баба, – в сторону зло и едко. Вслух, что нужен рецепт, таблетки. Час, другой. Ну-ка, сдай назад. И еще. И еще чуть-чуть. Шланг шипит обозленной коброй.
Я рассказываю про ребра. Их, мол, нашему главврачу... А знакомых вчера... в обед. Ноль промиле, а врут – нетрезвых. Он сквозь зубы – головорезы. Им что головы, что хребет.
Много базовых?
Нет, арест. Вроде, держатся. Не сломались.
Что-то мрачно бубнит про масло. Почему слишком много ест.
Ну а фотка в салоне – чья?
Словно клапаны завоздушил.
Что-то рвется со свистом. В душу.
Прорывает и... в три ручья.
И навзрыд. И не сделать вид. Что железная. Что машина.
И без сказок совсем паршиво.
Выпьешь?
Не,
за рулем, дядь Вить...
4.3 Колокол
Здесь колокол звучит сентябрьским утром –
не колокольчик, как в любой из школ.
Со стен кусками сбита штукатурка.
Пустые рамы.
Выщербленный пол.
Чужую пулю чувствуешь затылком:
так прошлое способно бить под дых.
И жажда жжёт: поставь с водой бутылку –
для них.
С настенных фотографий смотрят дети,
которых не вернёшь, как ни зови.
А в центре – крест. И залетевший ветер
стихает в этом Храме на крови.
Но храмы – для живых:
им в них молиться
и верить в благодать и божий свет...
Я точно знаю, вглядываясь в лица –
что бога нет.
Здесь колокол звучит.
На третьи сутки
взмывают в небо белые шары.
За всех невинных, беззащитно-хрупких –
за всех!..
Их было
триста
тридцать
три.
не колокольчик, как в любой из школ.
Со стен кусками сбита штукатурка.
Пустые рамы.
Выщербленный пол.
Чужую пулю чувствуешь затылком:
так прошлое способно бить под дых.
И жажда жжёт: поставь с водой бутылку –
для них.
С настенных фотографий смотрят дети,
которых не вернёшь, как ни зови.
А в центре – крест. И залетевший ветер
стихает в этом Храме на крови.
Но храмы – для живых:
им в них молиться
и верить в благодать и божий свет...
Я точно знаю, вглядываясь в лица –
что бога нет.
Здесь колокол звучит.
На третьи сутки
взмывают в небо белые шары.
За всех невинных, беззащитно-хрупких –
за всех!..
Их было
триста
тридцать
три.
4.4 Че
Старая майка с бунтарских времён:
лик твой – по-прежнему яркий и чёткий.
Буйные кудри, собой недурён –
что ещё нужно сопливым девчонкам?
Верить в чужой романтический бред
(смерть за свободу – во всех вариантах).
Пламенный взгляд, знаменитый берет…
Ты обманул нас, скажи, Команданте?
Время историю любит менять.
Новые версии старых событий:
- врач, что лечил побеждённых солдат;
- непримиримый палач и убийца.
Сколько здесь правды и злой клеветы –
нам разобраться полжизни не хватит.
Кем-то причисленный к рангу святых,
был ли ты просто – бездушный фанатик?
Впрочем, Эрнесто, в раю ты, в аду –
недостижимы твои идеалы.
Вечные войны – всё так же идут.
Девочки новых солдат нарожали.
Буйные кудри, собой недурён –
что ещё нужно сопливым девчонкам?
Верить в чужой романтический бред
(смерть за свободу – во всех вариантах).
Пламенный взгляд, знаменитый берет…
Ты обманул нас, скажи, Команданте?
Время историю любит менять.
Новые версии старых событий:
- врач, что лечил побеждённых солдат;
- непримиримый палач и убийца.
Сколько здесь правды и злой клеветы –
нам разобраться полжизни не хватит.
Кем-то причисленный к рангу святых,
был ли ты просто – бездушный фанатик?
Впрочем, Эрнесто, в раю ты, в аду –
недостижимы твои идеалы.
Вечные войны – всё так же идут.
Девочки новых солдат нарожали.
[/spoiler]
===============
Здесь читаем и обсуждаем здесь, а голосуем тут