Сегодня снова хмуро за окном, работают в тарифе "эконом", совсем не согревая, батареи –
второе мая марта не теплей. Безмолвие застыло, точно клей, все больше холодая и сырея.
Вот-вот, гляди, снежинки полетят. Я, может, и хотела б про котят, но в очередь не ломятся: кто крайний? –
народ на праздник за город рванул. И только, как разгневанный манул шипит вода в текущем вечно кране.
Как будто мало нам своей воды – ворчит хирург. И ходуном кадык – гуляет неестественно под кожей.
Мы ждем, а он... не смотрит нам в глаза. И ассистенту нечего сказать. Ну разве что – мы делаем, что можем...
Звук эха от стены и до стены, запутался, как в шерсти колтуны и тянется резиновой перчаткой.
И нам друг с другом незачем хитрить...
Ей стукнуло недавно двадцать три – инсульт и отслоение сетчатки...
Но... мозг, сказал ОРИТ, не поврежден. И мы стоим на цыпочках и ждем. И держим кулачки, молясь на лампы.
А вслух вообще, стараемся ругать – совсем ослепла, старая...Карга. Ах, милый, я не пла... не буду плакать...
И к вечеру проглядывает солнце...
Ослепла.
Но жива.
И не сдаётся.