Конкурс беспредельных пародий 5

[/spoiler]

5. Спасай

[spoiler]

3.6. Письмо другу

 

Здесь жизнь сурова и безжалостна,

земля – трясина, воздух – яд.

Мой друг, спаси меня, пожалуйста,

верни в счастливые края.

У нас разруха и распутица,

цветов под грязью не видать,

где скоро мачеха распустится –

за пару дней завянет мать.

 

Здесь жизнь бесцельна и безвыходна,

глаза – в дыму, язык – в огне.

Едва враньё из горла выдохнешь,

уже заглатываешь гнев.

Хватает зависть, тянет волоком,

на шее сдавливая пасть.

В округе только крест и колокол

смогли, поднявшись, не упасть.

 

Здесь жизнь пустая и порочная.

Мой друг, найди меня, верни,

узнай по долгим многоточиям,

по ломким линиям чернил.

А если сразу не найдёшь меня,

пройди по разным адресам,

здесь всюду души безнадёжные –

бери любую и спасай.

[/spoiler]

6. Малыш и Карлсон

[spoiler]

2.4. Невидимый друг

Осень…  Сердитый Карлсон стучит в окно:
- Ну же, Малыш, просыпайся! Давай играть!
Яблоко падает в небо, еще одно…  Тысяча яблок!  Малыш продолжает спать. Доктор раздвинул шторы, впуская свет:
- Эти таблетки помогут его мозгам. Надо же, дом на крыше! Типичный бред…
Взрослые верят только своим глазам.
Папа и мама решили, что лучше так (друг-невидимка с моторчиком – лютый треш).  Хочет собаку? Нормальней любить собак.
- Карлсон вернется, док?
- Никаких надежд.
Грустный  замерзший Карлсон глядит в окно – мальчик-с-моторчиком в полном расцвете сил. Он бесконечно старался, старался, но…
Стар и простужен. И друг про него забыл.

 

Малыш и Карлсон
(Швеция, недалёкое будущее)

 

Папа под номером раз заставляет спать, папа под номером два принуждает есть...

Карлсон с любовью своей приставал опять. Мальчик же любит Марго из квартиры шесть.
- Слушай, Малыш, так нельзя, - говорят отцы. - Спать с Маргаретой сегодня не комильфо.
- Доктор от глупой любви прописал Глицин, выпей его, и не пялься в свой телефон. 
Окна в мансарде напротив... Совсем не бред, прямо, как домик на крыше из детских снов. Карлсон - солиден, упитан, ещё не сед, он Малыша в жёны взять хоть сейчас готов.
Больше таблеток! В груди не болит совсем. Карлсон с моторчиком вовсе не так и плох!

Трудно сегодня здесь быть не таким, как все, нынче не гей - это значит изгой и лох. Общеизвестно - девчонки сейчас не тренд, даже нормальнее будет любить собак. 
- Карлсон  Малыш - очень милый семейный бренд, - папы решили, для всех будет лучше так. 
Карлсон довольно окно распахнул уже.
- Стерпится - слюбится, просто прими его... 

 

... В комнате тёмной на цокольном этаже, 
тихо страдает отвергнутая Марго. 

[/spoiler]

7. Дилемма

[spoiler]

2.1. Внутренний спор

 

Я утомилась, гоняясь за словом, 

в поисках смысла все мысли зависли, 

мышку таскаю за хвост бестолково, 

не помогают ни Витас, ни виски. 

Пользуясь тем, что я занята компом, 

стадо коров*, неизвестно откуда, 

в стих забежало разбойным галопом... 

Этак недолго скатиться до флуда!

Слово поэта - приманка, обёртка, 

вместо конфеты в нём чувства и нервы, 

в каждом читателе дремлет до срока 

дух Дон Кихота и мудрость Минервы... 

Лирик во мне не приветствует трёпа, 

требует шарма, высокого стиля - 

вывернуть душу при помощью тропов, 

в меру слезливо и любвеобильно. 

Внутренний критик устал от метафор, 

бабочек и тараканов нахальных, 

он дихлофосом бы вытравил пафос  

и заодно - заплутавших в тумане.  

Время теряя в невидимом споре,  

лирик и критик не пишут ни строчки...  

А между тем, я с моим лит. героем, 

мирно пришла к заключительной точке. 

 

* все совпадения случайны.

[/spoiler]

8. Приснится же такое!

[spoiler]

1.2. Мне снился сон

 

Мне снился сон: вот-вот зажгут костры.  

Сейчас затопят книгами камины, 

И в дымоходах алчные кармины 

Взлетят по трубам, жаждая игры, 

И вырвутся на волю, прыгнут в ночь;    

И запах дней, знакомых по романам, 

Тяжёлых, ностальгических ли, странных  

Неторопливо устремится прочь. 

А может, эти книги так плохи, 

Что жаль бумаги? Мысли и ремарки, 

И пятна от пролившейся заварки –

Всё превратится в горсточку трухи. 

 

Но больше – леса жаль, который жил 

И ждал, чтоб я пришла и лбом уткнулась 

В берёзу, воплощённую сутулость

Средь остальных, красавиц и транжир,  

По-королевски, щедро – ты бы смог? – 

Листву дарящих всем, кто ниже вырос, 

Чьей бересты нетронутый папирус 

И чист, и бел, как первый “омойбог”.

А хвойный бор, могучий, вековой!..  

Верхушки сосен задевает ветер. 

К стволу одной, что всех стройней на свете,

Нарочно прислонюсь я головой,  

Чтоб капли застывающей смолы 

На лбу моём блестели и желтели…

Как бесполезны книги, в самом деле! –   

Когда их больше нет среди золы.

 

Пока иду к лесному алтарю,

Сжигает солнце сна непрочный кокон.

Костёр не виден ни в одно из окон.

А сон я ночью снова посмотрю.

[/spoiler]

9. Заливная рыба

[spoiler]

На 7.2. Рыба

Утро пропахло луком – уже среда. Жарю яичницу – явно, не божий дар. Прочность полов исследует на удар верхний сосед, отведавший из копытца.

Больше не будет солнца – ушло вчера. Окна пора открыть дождевым ветрам: в гости ходить положено по утрам. Если проснёмся рыбами – пригодится.

Лужа на подоконнике – не финал, небо грозит, обещая девятый вал. Кто-то большой на всех свысока плевал – это пример – включаю режим игнора.

Рыбы раскрыли зонтики и тупят: как бы им вдруг очутиться в сухих степях? Небо стекает с неба ещё на пядь. Я уплываю в дождь – и вернусь не скоро.

Нет направлений, смыла вода пути, я не пытаюсь дважды в неё войти: я измочален выбросами плотин – может быть, эта Лета впадёт в другую?

Если зажжётся солнце в моём углу, я не рванусь к предательскому теплу, даже когда поманит обжёгший луч – буду молчать, как рыба, что я тоскую.

Утро пропахло тиной – уже четверг. Хуже, чем прочим, в сковороде плотве: рыбу сосед пытает – вот изувер.

Жарю яичницу...

Солнце моё, ты помнишь – не научился большему: плавники криво растут не оттуда и вопреки.

Я так устал забывать, я на дне реки.

Бог с динамитом всё не спешит на помощь.

[/spoiler]

10. Вепревый бег

[spoiler]

9.1. Медвежий путь
 
Брести в лесу, продираться сквозь бурелом,
Топтать мышей и жуков,
Встречных терзать — человек ли, зверь — поделом,
Суд медвежий суров.
Зачем занесло тебя, путник, в наши места?
Когти мои — словно серпы.
Мольба о пощаде бессмысленна и пуста,
Попытки сбежать глупы.
Сдавайся, время упущено. Ухнет в ночи сова,
Застрекочет шальной козодой.
Начну раскачивать пни, валить дерева́.
Мигнёт испуганно чёрное небо звездой.
Свирепый рёв тишину в предрассветной мгле разорвёт,
Вспугнёт напортачивших пчёл.
По-моему, в том дупле был неправильный мёд,
Да, Пятачок?

Вепревый бег

Нестись в лесу, чтоб летели из под копыт
И грязь, и трупы жуков!
Кто на пути - Чингачгук ли, сам Следопыт -
Кыш, покуда здоров!
Зачем же на корточки сел ты возле куста?
Хочешь, грибник, сре́зать опят?
Торчат, как мишени двусмысленные места -
И попа, и пара пят.
Клыками, словно секирами, тыкну - тебе хана!
Ухнет филин, икнёт козодой.
Беги, несчастный, беги! Вали до темна!
Мелькнет испуганно пятками путник седой.
Свирепый хряк страшный хрюк в чаще леса произнесёт,
И пчёл напугает, и мух.
Как здорово вместе трескать неправильный мёд!
Да, Винни-Пух? 

[/spoiler]

11. Про слюду

[spoiler]

1.3. С волнами

 

Слюдяные валы судьбою,

Нависая, встают над нами…

Но, бредя у черты прибоя,

Он всегда говорит с волнами.

 

Не пророк, не творец погоды,

Не бессмертен и не всесилен,

Он велит неуёмным водам,

Чтобы просто не уносили.

 

Ведь они налетают боем,

Давят спудом глубинно-чёрным,

Заполняют солёной болью,

Поднимаются в лёгких штормом…

 

Но, не зная, что всё на грани,

Ходят люди… и пропасть рядом.

Он щадит их, потёртой тканью

Закрывая лицо от взглядов.

 

У него на лице помятом

Безнадёжная тень улыбки…

Где ты, ветер и запах мяты,

Где ты, полдень от зноя зыбкий?

 

Все бессмысленно, час назначен,

И на берег идёт цунами…

Но кому-то нельзя иначе.

Он всегда говорит с волнами.

[/spoiler]

[spoiler]

[/spoiler]

13. Стряпуха

[spoiler]

2.2. Мать

 

В уютной кухне женщина седая,

сгибаясь по-старушечьи в дугу,

готовит, чутких рук не покладая,

для сына борщ, котлеты и рагу.

Он поздний, от несбывшегося брака

с последним из растраченных мужчин –

надёжным, как ей виделось. Однако

и тот исчез без видимых причин.

Она пятнадцать лет самозабвенно

растит и холит копию отца.

И день за днём забот густые тени

уродуют черты её лица.

 

В рутинном полдне плещутся герани,

прильнув цветками к солнечным лучам.

А сын беспечно дремлет на диване,

устав бродить в инете по ночам.

– Сынок, пора вставать, иди обедать, –

мать ласково притронулась к плечу.

Он голосом дряхлеющего деда

бросает ей:

– Отстань, я не хочу.

 

По спицам и легко, и деловито

несётся кашемировая нить.

Ещё чуть-чуть – и будет тёплый свитер

кровинка ненаглядная носить.

 

За ужином в смартфоне неотрывно

сын ищет навороченный планшет

и пальцем тычет:

– Слушай, мать, купи мне…

– Прости, но на планшеты денег нет.

И твой айфон, и прочие хотелки

меня зажали в яме долговой…

Сын вилкой нервно грохнул по тарелке:

– Иди на подработку, а не ной.

Надув губу, он взглядом злобно жалит

и по щекам словами хлещет мать:

– Какого чёрта ты меня рожала,

когда не можешь толком содержать?

 

Порой, когда на кухне спят герани

и катится луна в небесный пруд,

ей хочется уйти к любимой маме –

в могилу. Да кредиты не дают.

[/spoiler]

14. роковая потеря

[spoiler]

6. глупая потеря

 

Праздник нужно всегда носить с собой
              Эрнест Хемингуэй
 
ты можешь потерять проказник
рассудок бабу кошелек
но потерять по ходу праздник
как умудрился как ты мог
 
ты знал где праздники находят
а где от праздников лишь шиш
не во саду не в огороде
летал за праздником в париж
 
и вдруг такой тебе облом не
гоношись теперь не ной
но если вдруг вернешь запомни
всегда носи его с собой

[/spoiler]

15. Призовая лошадка

[spoiler]

2.8 Эшелон обетованный

 

Кренясь, устав от перевозок, бежит на запад эшелон.

Сквозь щель забитых наспех досок глядит на волю Аарон:

кровит калина у полесья, терновник ёжится вдали,

мотивы поминальных песен курлычут в небе журавли…

 

Внутри товарного вагона трясётся разношёрстный люд.

Моргает Ривка полусонно – уснуть кошмары не дают:

глаза закроет – видит брата, как вздрогнул тот и тяжело,

под резкий стрёкот автомата, упал на битое стекло.

 

Ицхак вцепился мёртвой хваткой в своё наследное старьё,

и страх, проникнув под лопатку, грызёт хозяина живьём.

К шершавой стенке жмётся пара с новорождённым малышом,

муж повторяет: «Верь мне, Сара, всё будет с нами хорошо».

 

В углу на толстом чемодане, изящно кутаясь в пальто,

вдова банкира Ханаана брезгливо морщится на то,

как от простуды полубредит, истошно кашляя, Михей,

как чёрствый хлеб хватают дети, не вымыв грязь из-под ногтей.

 

В вагонах Зельды, Фимы, Шаны твердят о том, что спасены,

что эшелон обетованный несёт их дальше от войны.

Поёт псалмы попутный ветер, молитвы шепчет Аарон…

Но с каждым новым километром всё ближе к смерти эшелон.

[/spoiler]