Когда остывает наш солнечный город и улицы мокнут,
сгущается сумрак, а свет дебютирует в роли изгоя,
дыхание первое может вполне улетучиться в окна.
Но верь мне, волшебник, за ним неизбежно наступит второе.
За желтыми стенами виды видавшего жёлтого дома,
под крыльями сонно уткнувшейся в ночь дымоходами крыши
тебе сочиняет медовое время не леди, не донна,
а глупая ведьма. Влюбленная ведьма. И белые мыши -
не серые твари, нахальные страшно, а мышки ручные,
которые вместо безмозглой кукушки следят за часами –
стоят ли, спешат ли, хватает ли такта, не слишком черны ли,
на маятник прыгают, если попросишь. И он зависает.
В начищенной бронзе, яснее чем в зеркале, видит колдунья –
янтарное небо, себя и волшебника в мире вечернем –
на крохотной лоджии. Рядом. И кажется, ветер подует –
сорвутся и взмоют над морем оранжевым, как на качелях...
А в комнате пахнет восторгом и варевом из апельсинов,
и черная кошка вальяжно гуляет на бархатных лапах...
Волшебник, послушай!
В каких бы пустынях тебя ни носило,
пускай ты однажды отыщешь в котомке волшебную шляпу,
и не побоишься осеннего мрака, коричневых ливней,
откроешь окно и ... второе дыхание – знаешь ведь где же!?
И просто возникнешь в ночи на пороге, как кроль из цилиндра...
И мы непременно наш маятник вместе с мышами удержим!