За полночь встану, ночник нашарю – та же картина: декабрь, мансарда.
Те же печали на том же шаре – восемь каких-нибудь миллиардов.
Тот же за пазухой холод колкий. Свитер колючий надела, села
в поисках сна, но - искать иголку проще, наверное, в стоге сена.
Выше – лоснящихся кровель шкуры, ниже – извилины лабиринтов...
Снова мне видишься злым и хмурым. И почему-то ещё небритым.
Бледным – как будто хлебнул отравы, из аконита и белладонны,
в ходе сражения с минотавром. Мысли тяжёлые, взгляд, ладони –
камень, куда там античным грекам. Разве к такому найдешь дорогу?..
Может, метнуться, пожарить гренки? Греческий, знаю, полезен йогурт,
или ты больше по простокваше? «Ешь, мое горе!», шепнуть на ушко.
Господи, высох весь – тронуть страшно! Трепаных нервов моток. Катушка.
Боли клубок.
Хоть бы кончик нити!..
Утро. я так и сижу одетой – кеды на босую ногу, свитер.
В море восьми миллиардов
где ты...