«Восьмое марта близко-близко...
Куплю-ка я жене ириску!» –
вот так Гаврила рассуждал.
А на покупку нужен нал.
Ириски – ужас для бюджета,
любой Гаврила знает это.
Но раз уж наступил марток,
продашь хоть семеро порток!
Гаврилам в марте не до счётов,
весной другие им заботы –
ведь даже старый рыжий кот,
как март, так о любви поёт.
(Да! – дело было на базаре,
не в гастрономе – мы не баре...)
Купил ириску для жены,
а тёще – кукиш: прёт на ны.
Но тёща на него восстала –
да так, чтоб не казалось мало:
уже не рад он, что женат –
попался тёще в о́щип, гад!
Пришлось бежать, купить вторую...
Итог – растратился вчистую.
И подтвердит Гаврила всяк:
ириска в марте – не пустяк;
ей щедро даму божестви –
дари в семейном поединке,
как символ сладости любви,
своей дражайшей половинке.
(Сядь – со стаканчиком гранёным,
в штанах, лишь чудом сохранённых.
Забудь про канитель с мамзель –
к нам в дверь уже стучит апрель!)