Сидит Гаврила на скамейке,
Гаврила нынче – старый дед.
Рассказывая, как из лейки
кропит цветы прожи́тых лет:
«Да, были годы в наше время...
К ним обращались мы на "Вы".
По ним мы шли со всеми теми,
кто нынче в кущах синевы...
Года слепили чернотою,
гремели хохотом могил:
поют, грохочут, зверем воют...
А я́ что делал? – Просто жил».
Вот в том-то нашей жизни хохма:
годи́ны ценишь лишь потом.
Причёсывай реминесценций лохмы,
и чувствуй сам себя скотом...
Но этих «лохм» в башке всё меньше,
а память – лысина почти:
ни волосочка – ну и хрень же!
Кого спросить, куда пойти?
Да, память... Как кафтанчик Тришки –
обрезки о пережито́м.
Года́ плывут над городишком...
Гремят! Но – вспомнить бы потом.