Nullus enim locus sine genio est.
Maurus Servius
Здесь снова дождь, здесь мрачны небеса
над городом, где ветер воду запер.
И стон дворцов в строительных лесах,
и стёкол дрожь, и чёрных волн гекзаметр –
всё словно из шарманки для глухих:
однообразно, тягостно, невнятно.
Слова важны, когда мы слышим их,
но глухи мы к пророчествам и клятвам.
Шторм валит липы в парках, фонари,
железо рвёт с холодных крыш покатых.
Ночь, в редких окнах свет ещё горит.
Декабрь обходит нищих и богатых,
и мзду берёт единую – теплом.
И с каждым часом люди холоднее.
Их лица – как портреты под стеклом
печально и беспомощно бледнеют.
Прошедший год и следующий год –
всё то же здесь, и, дамбу закрывая,
пытаются укрыться от невзгод
живые. Но завеса дождевая –
как занавес в театре пустоты:
безлюдный зал не видит бедность сцены.
на сцене – ты, цветы, ролей листы,
листы чисты, пусты, и этим ценны.
Кладёшь гитару в кофр, как друга в гроб.
Допит коньяк, сердец реаниматор.
Времён петля, закрытый гардероб,
и вешалкой кончается театр.
Я знаю, ты устала подбирать
аккорды дат для новых наводнений.
Декабрь. Дожди. Дописана тетрадь.
Река и город. Ветер.
Места гений.