Bor G
Ссылки на авторские страницы:
http://www.stihi.ru/avtor/Bor_G
http://litset.ru/index/8-311
Для меня сетература – это вещь сугубо виртуальная, такое себе хобби, не более. Так что персонаж персонаж вполне и хронически виртуальный.
Победитель ряда сетевых конкурсов (даже не считал количество, просто не интересно, за сотню точно наберется). Гранд магистр и член жюри МФ ВСМ (просто на этой площадке мне нравится система судейства с большим количеством судей, представляется наиболее объективной в рамках возможного, поэтому там бываю чаще).
От ведущих: Из-за очень большого объема информации нам пришлось очень многое представить через файлы и "картинки".
Имена авторов и названия команд добавлены ведущими (жюри работало с анонимным файлом).
Оригинальный файл судейства: https://www.dropbox.com/s....803.doc
Оценки по 1 теме (цитаты – Б. Пастернак):
1-1:1-30 
1-31:1-55: 
Оценки по 2 теме (цитаты – А. Блок):
2-1:2-30 
2-31:2-65: 
===================================================================
Первая часть обзора: эта часть
Вторая часть обзора: http://litset.ru/publ/34-1-0-17350
===================================================================
Комментарии
Как известно, с классикой в нашей жизни гораздо сложнее, чем без неё. Приходилось встречать результаты социологических исследований, свидетельствующие о том, что слово «классика» – это одно из наиболее часто используемых на телевидении слов. В рекламе. Причём в первую очередь – в рекламе спиртных напитков, чаще всего водки. После потребления которой всё в жизни становится проще, однако наутро, наоборот, всё гораздо сложнее. Но обратимся непосредственно к литературе. Здесь тоже «классика», «классики» – это особая субстанция и особая каста. Ещё Марк Твен отмечал, что: «Классика – это то, что каждый считает нужным прочесть и никто не читает». Его поддерживал Джордж Бернард Шоу: «Книги много выигрывают, если их не читают: поглядите хотя бы на наших классиков». А Эммануил Яковлевич Герман (более известный как Эмиль Кроткий) даже предлагал своеобразный рецепт успеха: «Если ты хочешь быть впереди классиков – пиши предисловия к ним». Чем, кстати, многие и пользовались.
По сути похожим рецептом воспользовались и наши организаторы. Правда, они пошли дальше – предлагая написать стихи на основе цитат из классиков. А Ваш покорный слуга вот, как видите, пишет как раз (в том числе) предисловие. К ещё большей классике – а именно, к оценкам и комментариям себя, любимого.
Вообще говоря, выбор двух поэтов для конкурса был неожиданным. Нет, всё честно, было голосование. Результаты можно глянуть здесь:
http://ipic.su/img/img7/fs/rez_opros_klassiki.1426398645.jpg
Но насколько плотные результаты получились. Два победителя (Блок и Пастернак) набрали по 40%, оторвавшись от Бродского и Есенина на 1% и 2% соответственно. Да и дальше там – весьма сплочённая группа участников. Возможно, если бы условия голосования были другими (например, указывать только одного или же указывать несколько, но с расстановкой мест, а потом считать баллы), то и результаты были бы другими. Но уж какие есть. Почему-то, кстати, вспомнился старый анекдот:
Выходит как-то Александр Блок из ресторана, глядит – стоят две женщины доступного поведения. Подходит к ним:
- Прекрасные дамы, а пойдёмте со мной безвозмездно, т.е. даром.
- А кто ты такой, чтобы мы с тобой бесплатно пошли?
- Ну как, я – Александр Блок, великий поэт – стихи пишу.
- А про что?
- Да про что угодно. Вот вам про что прямо здесь сочинить?
Девицы озираются вокруг и видят какого-то пьяного субъекта, лежащего на дороге.
- А вот про этого можешь?
- Запросто:
Лежит укушанное тело,
Проход закрыло впереди...
Пьяный поднимает голову:
- Ну, а тебе какое дело?
Ты шел с б..дями – так иди.
Блок:
- Кстати, дамы, позвольте представить: мой друг – Сергей Есенин.
Но результаты голосования всё же несколько иные, и Александр Блок вынужден представить (в качестве напарника) не Сергея Есенина, а Бориса Пастернака. Кстати, историки утверждают, что Пастернак и Есенин друг друга весьма недолюбливали и даже как-то хорошо подрались (во всяком случае, об этом пишет В.Безруков (папа актёра С.Безрукова) в книге «Есенин. История одного убийства»). При этом другие историки считают, что изначально Сергей Есенин написал стихотворение «Ты жива ещё, моя старушка?» как эпиграф к так и не вышедшей в свет книге Достоевского «Преступление и наказание - 2. Она возвращается». Но речь сейчас не об этом. Так или иначе, но именно Пастернак занял это «место на дороге», т.е. на нашем конкурсе оказался в паре с Александром Блоком.
Дальше уже судьи выбрали по одному стихотворению каждого классика из предложенных пяти. По Блоку моё мнение совпало с мнением большинства (тут как бы всё было ясно), а вот по Пастернаку я сделал выбор в пользу стихотворения с заезженными (под гитару, каждый год, 31 декабря) фразами, а большинство решило иначе. И вот сейчас вынужден признать, что стихотворение Пастернака (именно по возможности развить в стихе предложенные фразы) оказалось даже более выигрышным, чем известная вещь Блока.
Свои принципы судейства на этом конкурсе я уже излагал во время первого и второго туров. Для наглядности приведу их ещё раз.
Я для себя (на данном конкурсе) принял такую методику: стихи оцениваются от 1 до 8 стандартным способом, с учётом техники, выразительности, содержания, литературных свойств, эмоционального воздействия и т.п. Ещё один балл может быть добавлен, если в стихотворении содержится ещё что-то особенное, что меня поразило: глубина, многоплановость, нетривиальное содержание, какая-то «фишка» в конце концов, т.е. то, что выделяет этот стих из остальных в лучшую сторону. И ещё один балл (до 10) может быть добавлен, если, после прочтения данного стиха, у меня ничего в этом произведении (и само оно в целом) не вызвало никаких других чувств, кроме восхищения, а сам стих показался почти что родным, как будто мной самим написанным (сами понимаете, сравнение с творчеством себя любимого – это самая высшая оценка для любого, в некотором смысле, поэта и выдающего себя за оного гражданина).
Разумеется, я физически не смогу прокомментировать все представленные на конкурс стихи. Поэтому решил ограничиться теми, которые получили оценки 9 и 10. Причём хочу заметить, что и среди стихов, например, с оценкой 8 (и даже 7) имеются такие, которые объективно заслуживают более высокого балла, но некоторые недоработки, неточности, может быть невнимательности авторов заставили всё же снизить общую оценку, несмотря на многие «вкусные» моменты стиха. Но я решил не выделять такие стихи комментариями, чтобы не делить стихи с такими одинаковыми, ровными оценками – на более или менее «ровные» или «равные».
На что ещё я обращал внимание при оценке стихов, написанных на основе строчки из классики. На соответствие. Пусть не прямое, не вульгарное, скорее диалектическое, но соответствие. Например, на одной уважаемой конкурсной площадке сейчас проводится конкурс под названием «Напиши лучше». Там тоже предлагаются строки из классических стихотворений для использования в «теле» стиха. Но там, например, есть требование строгого соблюдения формата исходного стихотворения. Так, например, написанный мною стих, полностью соответствующий исходному размеру, но записанный в формате длинной строки с внутренними рифмами – меня организаторы вежливо попросили переписать исходной «колбаской». На данном конкурсе таких строгих требований нет. И довольно глупо требовать что-то такое при судействе. Но, например, если в исходном стихотворении используются точные рифмы, а в написанном для конкурса – не совсем (как это имело место сразу в самом первом стихе – и в ряде стихов далее), и для этого не наблюдается существенного содержательного или стилистического обоснования, то это вызывает как снижение впечатления от стиха, так и собственно снижение оценки. То же касается и прочих стилистических, образных и даже архитектонических (в широком смысле) несоответствий, которые можно признать существенными. Даже хотел сейчас написать, что вряд ли стоит (опять же например) использовать «формат А4» – но один из участников просто поразил меня органичным, филигранным, обоснованным и просто шикарным использованием именно этого формата. Но общий подход, надеюсь, понятен.
Однако приступим к конкурсным произведениям, получившим самые высокие оценки. Как известно, в пип-шоу самые дорогие билеты продают на «наблюдение за наблюдающими». Надеюсь, что и наблюдение за комментирующим окажется не менее захватывающим.
1-12. Хрут 9 баллов
Локи – команда «Левиафан» (Решетория)
...жил, ибо ты создал, умер, ибо ты призвал ©
Вот первый снег пришел на остров Хрут,
И остров море поманил на берег.
В пустых домах захохотали двери,
А после упокоились к утру.
На небосводе, сером и сыром,
Висело солнце, словно белый камень,
И дерева костлявыми руками
Ловили обезумевших ворон.
Помилуй, Боже, грешного меня, —
Монах Игнатий принялся молиться.
Ему все чаще снились чьи-то лица,
И младший брат на линии огня.
Пришел декабрь, жесток и нелюдим,
Он стекла бил в замерзшем старом храме.
Монах Игнатий, потерявши память,
неделю никуда не выходил.
Творил молитву, после долго спал.
И снился брат — веселый и свободный,
А вместе с братом Николай Угодник
И зеркала, ведущие в астрал.
И был январь, голодный сирота,
Он в ледяной рубахе шел над морем.
Монах Игнатий с январем не спорил.
На небосводе солнечный янтарь
Висел покорно. Теплилась свеча,
Монах Игнатий спал, творил молитву
И видел брата с веточкою мирта:
Брат улыбался и молчал — молчал.
И был февраль, юродивый слепой,
Он обнимал рукой дрожащей остров,
Как будто сам недавно принял постриг
И шел теперь монашеской тропой.
Последний снег укрыл дощатый пол,
Где схима спал и видел сон о брате.
Брат прошептал: пойдем домой, Игнатий.
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Всё в этом стихотворении к месту. Включая строку из классики, играющую роль финального аккорда. Красивая история, таинственная и завораживающая одновременно. Очень стильное и качественное исполнение. Не менее таинственная атмосфера, даже аура самого стиха. Таинственности этой даже как бы чересчур. Честно говоря, я так до конца и не понял, о каком это острове Хрут идёт речь (реальном или вымышленном), о каком монахе Игнатии (опять же, реальном или вымышленном). Даже эпиграф вызывает больше вопросов, чем ответов. Точный текст эпиграфа отсылает к истории блаженного старца Иоанна Петровича Жуковского (к эпитафии на его могиле), но ряд нестыковок (младший-старший брат, Иоанн-Игнатий, опять же название острова) вызывают определённые сомнения. Если автора не затруднит, хотелось бы, чтобы он позднее прояснил этот вопрос.
1-20. Да просто ты без памяти любила 10 баллов
Чёрная Талава – команда «КТВС» (Клуб тёти Вали Сидоровой)
Твоя судьба бредёт ступенькой ниже, отсчитывая слепо этажи,
Туда, где боль на ниточку нанижет в осколки расколовшуюся жизнь.
Не замечаешь за окном погоды - больничный дух смертельно ядовит:
Ты ходишь каждый день, почти полгода, к любимому, что ждёт в палате ВИП.
Грустишь, что в этой жизни счастлив кто-то… а он счастливой сделать не успел,
Когда сменил спортивную «тойоту» на трубки аппарата ИВЛ*.
Сначала ты хотела с богом спорить, пытаясь воспротивиться судьбе,
Но каждый раз с кривой на мониторе спускалось сердце на руку к тебе.
Сейчас привычны кардиоузоры и вена с одноразовой иглой.
Тоскливый взгляд пройдётся по прибору… а шнур, как продолжение кривой,
Сознание поделит на две части: на «до» и «после». Выдернув иглу,
Поцеловав безвольное запястье, роман своей любви читаешь вслух,
А он молчит. В палате звуки – редкость. Любимый существует. Не живёт…
Обрезав нитки у марионетки, сломал игрушку Главный Кукловод,
Чей скорбный взгляд встречает нас у входа, и он же провожает в мир иной…
Надежды нет, прошло почти полгода. Реальна явь. Фантастика – в кино.
Больничная кушетка всхлипнет тяжко - ты даже не пытаешься уснуть,
Душа бездомной и больной дворняжкой тоскливо завывает на луну.
Сдавая столь мучительный экзамен, представишь не сложившуюся жизнь,
С последним поцелуем и слезами любимый образ в память отложив.
………..
В палате стало тихо и уныло, казалось, даже мир вокруг уснул.
Да просто ты без памяти любила,
Поэтому и выдернула шнур…
===========================
* - ИВЛ – искусственная вентиляция лёгких
Сильная вещь. Каждая фраза, каждая полустрочка выверенно и точно добавляет какой-то важный штрих к этой панорамной (и одновременно плоской, застывшей, статичной) картине. Что сильнее: любовь или жизнь? А если первое, то является ли эвтаназия продолжением любви? Или это всё условно, если уже «обрезав нитки у марионетки, сломал игрушку Главный Кукловод»? И остаётся только домыслить, доделать? Но для этого надо сломаться не только «игрушке», но и тому, кто рядом...
Одна из самых сильных вещей на конкурсе...
1-25. Жертвоприношение 10 баллов
Камбузный барабашка, она же Татьяна Юрьевская – команда «Корабль-призрак» (Литературный портал «Замок с привидениями»)
Мне снился сон. Сочилось небо синью.
Вздымаясь к небесам, огонь горел.
И глас велел: возьми родного сына
И принеси Мне в жертву на горе.
Я пробудился.
Был, как осень,тёмен в свои права едва вступивший день. Оливы нервно маялись в истоме, скучая по прохладе и воде, по часто недоступным в эту пору дождям с далеких северных вершин.
Я знал, что с Богом бесполезно спорить, когда Он за тебя давно решил, меняя сочетанье обстоятельств и отнимая то, что даровал... Я выбрал нож с удобной рукоятью и, на ослицу нагрузив дрова, ругал с досады немощность и старость. А горизонт был сумрачен и жёлт... С тревогой от ворот смотрела Сарра, и взгляд ее огнём мне спину жёг.
Вилась дорога грязно-бурой лентой, привычно на зубах скрипела пыль. Я проклинал засушливое лето и прихоти пастушеской тропы.
Готовой западнёй казались скалы; нам, пойманным, не разорвать сети, ведь Он в ответ легко измыслит кару, чтоб вздорный род под корень извести.
...А дома солнце красит рыжим кровли, и застывают тени на траве. Вот и пришли... Господь, ты хочешь крови? Пусть будет жертва.
Даже целых две.
А вот и анонсированный уже стих, где переход в «формат А4» оказался не только органичным, не только уместным и обоснованным, а и просто шикарным. Разумеется, для этого нужны очень сильные рифмы. И не менее сильное содержание. И строжайшее соблюдение ритма. И виртуозное исполнение. Всё здесь присутствует. Включая канонический библейский сюжет. Вот только – только ли библейский?.. Мне кажется, здесь всё немного шире. И глубже. И не только последние строчки тому залогом…
Тоже одна из самых сильных вещей на конкурсе. Может быть, даже просто самая...
Впрочем, впереди ещё много хороших стихов.
1-31. Погребальное. 9 баллов
Виктор Вороненко – команда «КПД» (Комитет По Дритатулям) (Стихи.ру)
Грустилось. Ну а что же вы хотели?
Беда – она и в Африке беда.
Сегодня хоронили мое тело
А я за этим сверху наблюдал.
Рыдали дамы (есть такой обычай).
Распорядитель в черном сюртуке
Следил за соблюдением приличий
И делал вид, что он в большой тоске.
Поп бормотал, что все мы, мол, из глины,
Верша неторопливо свой обряд.
А у могилы плакала калина
Кровавыми слезами сентября.
Нет, все не так. Не по-людски и точка!
Сегодня день решительно не мой.
И, в бренную вернувшись оболочку,
Я встал из гроба и ушел домой.
А люди что — они же просто люди:
Не стали церемоний отменять.
И со словами «скоро все там будем»
Меня дохоронили без меня.
Покойный перед смертью потел? Очень хорошо...
Этот нехитрый анекдот про докторов вспоминается при прочтении данного стиха. Только тут как бы после, а не перед. На самом деле, написано просто прелестно. Включая органичное включение в фантасмагорическую и чёрно-комедийную (но при этом по сути притчевую) ткань стиха сугубо драматической, рефлексирующей цитаты. Включая вполне жизненный финал, он же как бы мораль. Немного смутил сбой ударения «мОе тело» - думается, это легко исправить.
1-33. Двадцать восьмое января 10 баллов
Доктор Джи – команда «Штормовое предупреждение» (Неизвестный Гений, Сообщество «Аллея Искусства»)
"Он умер в январе, в начале года" (с)
И.Б.
Он умер в январе, в начале года,
в Америке, за письменным столом,
под чёрной амальгамой небосвода
по общему согласию сторон.
Ему сказали: "Проживёшь до марта.
Кури поменьше, плюй на пустяки.
Лазоревые голуби Сан-Марко
кириллицу склюют с твоей руки".
Но время шло, и старилось, и глохло,
и стрелки покидали циферблат.
Перетекала дней осенних охра
на ржавчину кладбищенских оград.
Двоились буквы, плыли по бумаге,
как по Неве на запад острова -
безветренно приспущенные флаги,
прощальные безмолвные слова.
А время шло и реже билось сердце.
Но остальное было, как всегда:
брели волхвы, заслышав плач младенца,
и плакала далёкая звезда.
Какая прекрасная задумка. Эпиграфом к стихотворению памяти Бродского взять строчку из стихотворения самого Иосифа Бродского «На смерть Т. С. Элиота» (который тоже умер «в январе в начале года»). И какое прекрасное исполнение. Где цитата из Пастернака уже «работает» на динамическое развитие содержания, которое по идее должно быть статичным в силу специфики подобных произведений. Точные аллюзии, не менее точные образы и ассоциации... У Андрея Макаревича есть произведение о том же, написанное непосредственно тогда (когда ещё не было известно, что Бродского похоронят на острове Сан-Микеле в Венеции, впрочем, как известно, решение этого вопроса заняло больше года) – там, как бы «от противного» (во всех смыслах) выпячивается суетной фон, а собственно о происшедшем в самом конце:
И парад закончив идиотский,
Складывая папки и спеша,
На прощанье фраза: «Умер Бродский.
Сердце. Похоронят в США...»
Здесь же мягче, полифоничнее. И просто достойно…
1-35. Пузыри. 9 баллов
Сергей Миньков – команда «КПД» (Комитет По Дритатулям) (Стихи.ру)
Как пузыри из сонной глубины
Всплывают лица, имена и числа.
А город спит. Над крышами повисло
Надкусанное яблоко луны.
Откуда бы, да вдруг среди покоя
Взялось необъяснимое такое
Глухое чувство собственной вины
У тех, кто забывает так легко?
О, как мне позабыть о многом надо!
Но кто-то в черном притаился рядом
И чертит, чертит острым угольком.
И время словно замедляет бег
И проступают в зыбких силуэтах
Друзья и ты в их шутовской гурьбе –
Задиры, карбонарии, поэты!
Весь мир у ног и черт нам не свояк!
Мы пленных не берём! Вперед, пехота!
Драчливее не сыщешь забияк,
Отважнее не встретишь донкихотов!
Где вы теперь, горланы, бунтари,
Которым столько даровалось свыше?
Трубят горнисты у ворот зари,
Но их никто из нас уже не слышит.
Пятистопный ямб – это очень сильное оружие (тут сам Васисуалий Лоханкин не даст соврать). Которое в умелых руках может хорошо выстрелить. Вот так и здесь. Исполнение весьма качественное. И даже прыгающая (пузырящаяся, наверное) схема рифмовки (сначала АББАВВА, потом АББА, а потом АБАБ) это не смогла испортить. Действительно, у тех же Ильфа и Петрова даже отсутствие рифм вообще не смогло испортить божественные строки: «Так вот к кому ты от меня уходишь! Ты похоти предаться хочешь с ним. Волчица старая и мерзкая притом». В стихе, правда, про карбонариев и поэтов (в смысле, об отсутствующих уже) – но это не имеет принципиального значения.
1-36. Волшебные часы 9 баллов
Луна Манакури – команда «Мушкетёры без Дюма» (ЛитКульт)
Казалось бы, оглохла тишина,
Когда сломались ходики в июле,
Откуковали, замерли, уснули.
Осиротела в комнате стена.
Напрасно домовой навзрыд рыдал,
Любовно чистил шестерни и оси,
Часы теперь показывали восемь,
Кукушка выпадала из гнезда.
Вчера ещё стихала суета,
Когда часы отстукивали полночь.
Дом оживал, потягивался сонно
И слушал сказку рыжего кота.
Его легенда длилась до восьми.
И каждой ночью на оживших стульях
Красивые фарфоровые куклы
Сидели на веранде с домовым…
Встал маятник. Исчезли чудеса.
Дом опустел: ни шороха, ни вдоха.
Но время шло, и старилось, и глохло
Уже в обычных кварцевых часах.
Насколько органично цитата не просто вписалась в канву стиха, не только заняла место по ритмике и рифмовке, дабы соблюсти правила конкурса, но по сути стала ключевой строчкой стихотворения. Наверное, пока лучшее использование цитаты в теле стиха. Чуток бы рифмы в некоторых местах поточнее. Всё же стихи классиков (откуда берутся строки для цитат) задали определённый уровень.
1-37. Гений 9 баллов
Альвильда, предводительница пиратов – (МарЗ) – капитан – команда «Союзники» (Союз писателей, ЛитО «Озарение» – Международный Союз Творческих Сил)
Часы текли, как завещал художник,
Взлетало время – сытою пчелой,
На синий бархат глины придорожной
Беззвучно плакал дождик проливной.
Так может плакать потрясенный гений
Над совершенной формой ремесла…
Ее разрушить, ободрав колени
И – заново весь мир переписать?!
С лиловым солнцем, спящим, словно рыба,
В большом кармане светлого творца,
С чьих губ текло, как кровь: «А вы смогли бы?
На этой флейте… так же… до конца…»
Причастны к тайнам только ревизоры,
Что вынимают стрелы из сердец,
Но изнутри – сгорают даже горы,
Давая выход лаве наконец.
Созвездия осыпались в изножье,
Как лед, трещал и таял кресел шелк
Когда любовь коснулась осторожно
Глухой стены опустошенных щек.
И ночь – ушла, в квадрат холста врастая,
Оконной рамой открестясь от бед…
А мотыльков прерывистая стая
Летела в черный омут! Как - на свет.
И мотыльков прерывистая стая... И водосточные трубы где-то там, за текстом, между строк. И другие аллюзии и ассоциации. Не совсем понятно насчёт ревизоров, которые вынимают стрелы из сердец. Да ещё и причастны к тайнам. У Гоголя, помнится, ревизор несколько другими делами был озабочен. Да и в общественном транспорте вышеупомянутые товарищи вынимают обычно из кошельков, но никак не из груди (хотя если хранилище купюр и мелочи находится на груди, то могут и оттуда). Опять же горы не сгорают изнутри, они дают лаве выход, а сами остаются. Тот же вулкан Эйяфьядлайёкюдль (хотя он и парализовал 5 лет назад авиаперелёты по всей Европе) отнюдь не постигла судьба Джордано Бруно…
Но это мелочи. Видимо, образы такие – не пугайтесь. В целом же стих весьма и весьма понравился.
1-38. Аперитив 10 баллов
Алиса – команда «КТВС» (Клуб тёти Вали Сидоровой)
Вино виной? Давление? Еда ли?
Но знаю точно: не было вины
В кавказском блюде типа «жричодали»
От любящей и ласковой жены.
Суть такова, что я не абы где бы
Вносил в умы читателей разлад,
А снилось мне, что будто был на небе,
Средь кущей совершая променад,
Толпу крылатых рассекая смело.
Одна мужская особь привлекла
Тем, что она огромный горб имела
И ниже поясницы два крыла,
Побитых молью, нимб не идеальный.
Посмотришь – пробивает на хи-хи!
Зато он графоманам специально
Нашёптывал для рейтинга стихи
И ставил пред поэтами задачу:
Всех пародистов – сразу на расстрел!
Да я чуть сам душой писать не начал!
Восторженно за облачком присел…
На кактус голой попой, на ежа ли -
Не пожелаешь этого врагу!
А дальше все куда-то побежали:
Бежит «Динамо», ну, и я бегу!
И даже обогнал за тучей ловко
Гряду бегущих по небу берёз
В нарядно-белых найковских кроссовках.
А в чём ещё по небу бегать кросс?
Потом, конечно, корчился от боли,
Но по заслугам получил вполне:
Звезду Мерак* на лацкан прикололи
И десять соток дали на Луне…
***
Виню во всём стакан аперитива,
Что вызвал столь внезапный поворот.
А так-то, наяву, я не спортивен,
Не в кубиках, а шариком – живот.
Жена и поддала в него коленом,
Вот не могла попозже подойти?
Иначе точно стал бы «Суперменом»
И Президентом Млечного пути…
=======================================
* - Мерак - звезда в созвездии Большой Медведицы, от арабского «пах»
Чёрт возьми, ну, шикарно же… От «кавказского блюда типа «жричодали»» – до «Президента Млечного пути». И насколько органична даже лубочно-посконная «гряда бегущих по небу берёз» в этой феерической фантасмагории. Сон, порождаемый аперитивом, за секунду до того, как жена даст, причём коленом в живот. Сальвадор Дали нервно курит на своих 10-ти сотках на Луне и до предела закручивает свой правый ус с левой резьбой, натягивая (пардон, прикалывая) звезду Мерак (уже без звёздочки) на лацкан через кактус.
1-49. Апокалипсис 9 баллов
Князь Тьмы – команда «Пришельцы» (Графская При©тань)
Когда померкнет разум у того,
Чьей воле и желаниям покорны,
То захлестнут и дружбу и родство
Слепой и ярой ненависти волны.
И под набат, под дробь шагов во мгле,
Под лозунги подчеркнуто благие
Людские судьбы в адовом котле
Расплавит беспощадная стихия.
С лихвой напившись крови, бог войны
Уснёт. А бог истории подчистит
Заветы легендарной старины,
Скрижали позабытых вечных истин.
Опять пойдёт с мечом на брата брат,
А смерть очередную жертву сыщет.
И вновь мечты о будущем сгорят
На только что заросшем пепелище...
Когда душа устанет у того,
С чьей музой в унисон дышать готовы,
Развеется по ветру волшебство,
Рождаемое музыкой и словом.
В гряду бегущих по небу берёз,
Где обитают только сны и боги,
Уйдёт фрегат романтики и грёз
По сотканной закатами дороге.
Но смертным в этот мир заказан путь.
Бессильны тут герои и провидцы.
А если душу людям не вернуть,
То и сердцам нет больше смысла биться.
Ещё одно прочтение (или видение) Апокалипсиса. Достойное. Точное в своём представлении и представительное в своём изложении. Где-то даже знаковое. Где конкретное и абстрактное столь же органичны, как и законы диалектики. Единства и борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные, отрицания отрицания... Как и законы сохранения. Энергии (желательно неразрушающей, позитивной). Движения (желательно в правильном направлении, в сторону от пропасти). Материи (желательно здоровой, пусть даже в философском понимании). Сознания (желательно незамутнённого, не поддающегося тупому, зомбирующему бреду).
«А если душу людям не вернуть,
То и сердцам нет больше смысла биться.»
Некоторые бы рифмы чуть точнее...
Ирина МелNik – команда «Абыр» (Литсеть)
Давай сопьёмся, город, в унисон,
не в рифму, не в строку – а в хвост и гриву!
Случайностью в болота занесён,
туманы, чаек терпишь молчаливо,
дворцами оквадратился, потух,
попал на курсы по шитью и кройке -
твой ангел нынче гамбургский петух,
под сенью крыльев прячет новостройки.
Обиделся – дворы-колодцы сжал,
скрипишь железом. Что, съезжают крыши?
Наткни сырок небес на свой кинжал
Адмиралтейской башни ржаво-рыжей.
Мой «Чижик убежалый» от тоски,
прими на грудь коктейль дождя со снегом.
Я здесь, в тебе, до гробовой доски,
Как ты во мне лубочным альтер-эго.
Закусывай, а то уйдёшь в себя,
ищи потом в аптеках и каналах.
А утром все газеты протрубят,
что город был в подпитии немалом:
запутался в названьях островов,
когда мы за Фонтанку с Охтой пили,
шары забрал у всех знакомых львов -
сорвав кресты, привинчивал на шпили.
Ну вот, ты улыбнулся... ладно, спи,
баюкай в глубине себя кварталы,
устал, поди, от алкотерапий,
мой собутыльник тристагодовалый.
Бессмысленно кривится диск Луны,
стихи фантомной болью вены режут,
февральский мир за окнами уныл.
«Достать чернил» - не плакать.
Темы те же.
Алкотерапия – это весьма специфическая методика лечения. Почти что как гомеопатия, при передозировке могут быть различные побочные эффекты. Вот только в данном случае сами дозы – отнюдь не гомеопатические. И ритуалы. И (главное) тосты. Да и про гомеопатию на брудершафт (на коня, за присутствующих здесь дам, за содружество родов войск, за нас красивых, за ну их туда же – нужное подчеркнуть и произнести вслух) как-то слышать не приходилось. Разумеется, это – классический «питерский» стих. И тост соответствующий – «за Фонтанку с Охтой». И классическое пастернаковское «достать чернил». Но не плакать. Ибо (и, видимо, таки да) с тех пор качество «чернил» (т.е. недорогих креплёных вин, преимущественно красных и розовых) несколько улучшилось. Но темы, разумеется, те же. И исполнение – под стать...
2-29. Беседа на отвлечённые темы 9 баллов
Николай Даниш – команда «Марина и джентльмены в придачу» (Литсеть)
Я докажу в любой дискуссии –
И априори буду прав –
В вине букет и послевкусие –
Игра оттенков зла/добра.
И мы, в процессе дегустации,
Конкретно – я и адвокат,
Оценим эти две субстанции,
На основании УК.
Искать вам, думаю, бессмысленно
По винам лучшего "спеца" -
Я – прокурор, я знаю: истина
В вине. Конкретного лица.
Какая прекрасная, какая точная, какая выверенная миниатюра. Как красиво обыграны эти известные падежные омонимы. Как органично вписана цитата, причём с межстрочной разбивкой. Чего не хватило для «десятки»? Наверное, миниатюра показалась уж слишком «миниатюрной». Для полноты картины не хватает ещё какой-то сущей мелочи. Например, такой:
Коль пьёте на свободе водку вы –
Заслуги вашей в этом нет,
А лишь моя недоработка и –
Забит делами кабинет.
2-30. Полёт с дымком 9 баллов
Клювик – команда «Коралловый риф» (Стихи.ру, Творческая мастерская «Гуси-Лебеди»)
Бушует пламя в русской печке, преобразуясь в лёгкий дым...
Столетний дом... Ещё не вечер, уже не день... Но где же ты?
Горячий воздух льётся в небо, и я несусь в его волне -
Куда? Конечно, прямо в небыль...
Иль это только снится мне?
А небыль - там же, где и нежить, в густом лесу, в полночный час.
Там пар болот игрив и нежен, но это летом... А сейчас
Кругом снега, уже не вечер, ещё не ночь... Бреду к сосне,
Размах которой бесконечен...
Иль это только снится мне?
На древо хвойное взбираюсь, слегка подсвеченный луной.
Со мной кикиморы играют, а может, вовсе не со мной?
Как ствол изящно перламутров! Как безрассуден мой маневр!
Уже не ночь, ещё не утро...
Иль это только снится мне?
Вкушая лешего насмешки, бросаю спиннинг в небеса,
Златую белку на орешки ловлю - и удивляюсь сам,
Прошу исполнить три желанья - она кивает, ей видней!
Она пленительно живая...
Иль это только снится мне?
И вот подхватывает ветер меня с верхушки деревца
И, прокативши по планете, нетвёрдо ставит у крыльца.
При мне бутылка "Амаретто"( пустая! ), ломтик пралине...
И ты - у печки разогретой...
Иль это тоже... снится мне?
Интересная идея использовать обязательную цитату в качестве своеобразного рефрена, что подчёркивает статусность, известную «краеугольность» этой фразы. Лёгкий такой лирический сюр, под стать названию и бутылке (хоть и пустой) культового (ещё с ларёчных 90-х) ликёра. Несколько смущает вторая половина третьей строчки третьей строфы. И дело даже не в неоднозначной (скажем так) рифме «маневр - мне». Хотя и в этом тоже. Во всех других повторениях – рифмы к «мне» точные. Здесь же, даже в транскрипции через «е» – точность рифмы вызывает вопросы. Но слово это так и тянет произнести таким образом: «манёвр», ибо это – более часто используемое его произношение. Но, повторюсь, дело даже не в этом. Вообще непонятен смысл фразы «как безрассуден мой маневр». Такое впечатление, что она просто «заполнила место». Да и вертикальный подъём «на древо хвойное» разве что с натяжкой можно назвать мане(ё)вром. Здесь просится что-то вроде «как много под стволом камней». Впрочем, автору виднее...
2-32. У окна 10 баллов
НБС – команда «Летучие голодранцы» (Графская При©тань)
Она садится у окна и долго смотрит на прохожих -
Как будто силится понять уместность целей и наград,
Порой неясную и нам, упорно лезущим из кожи,
Готовым собственную мать снести при случае в ломбард.
А рядом в ящике чудном истошно дикторы вещают
Про кучу взятых рубежей и в прах поверженных врагов.
За кадром сложены давно с другими лишними вещами
Совсем немодные уже стихи про парус над «Арго».
На нет растаскано добро, а зла бесплатного навалом.
В предчувствии конечных дат закат все чаще кровью рвет.
Звенит лукавый серебром в плаще, подбитом ярко-алым,
И каждый первый – кандидат на звание
«Искариот»
И каждый хочет доказать, что он и есть пупок планеты,
Что соль отборная земли не где-нибудь, а прямо в нем.
И правда режется в глаза с такой решимостью при этом,
Что думаешь, здоровы ли играющие днем с огнем.
Входя в летальное пике, снаружи сумерки все гуще.
Как символ брошенных затей пылится в рамке Иисус…
Она пригрелась в уголке и жмурится на сон грядущий,
Повадки странные людей мотая лапами на ус.
Прекрасно. Просто прекрасно. Цитата в самом начале задаёт, как своеобразный камертон, нужную высокую ноту. Которая в самом конце выворачивается совершенно неожиданным и изящным образом, и от этого становится ещё выше. Как бы «устами младенца», «устами ребёнка», но здесь ещё отстранённее - и тем ещё точнее, ещё более объективный взгляд со стороны как бы. Прекрасные точные рифмы, со схемой рифмовки АБАБ, причём как оконечных рифм, так и внутренних. Немного смущает вот это «на звание Искариот». Хотя, наверное, можно и так. Можно и «звание». Ещё немного напрягает некоторый затык с ударением «игрАющИе», так и тянет заменить чем-то вроде такого «Те, кто играет днём с огнём». Но, в принципе, это ямб, для него пятисложные слова (тем более с основным ударением на втором слоге) можно считать допустимыми. Но это совсем уже мелочи.
А вообще, наверное, это тоже одна из самых сильных вещей на конкурсе.
2-35. Разговор 10 баллов
volot – команда «inaya команда» (Неизвестный Гений, Сообщество «Аллея Искусства»)
И снова ты под этой крышею,
что повидала столько ссор,
где кран водой сочится рыжею –
заводишь старый разговор.
Веселый, словно слезы клоуна,
борьба в партере – кто кого…
И странной близостью закованный
я не могу прервать его.
Слова без памяти, без имени,
текут, как масло по ножу.
А был ли мальчик? – спросишь ты меня.
А есть ли мальчик? – я спрошу.
Факир, достань любовь из воздуха.
Скажи, родная, сколько лет
мы по слезам шли, аки посуху?
Назад уже дороги нет.
Не вороши. Причем здесь знахари?
Тут Самому не по плечу…
Я помню, да… Тебе без сахара.
А я, пожалуй, подслащу.
Идут дожди неслышной поступью,
вздыхают в доме сквозняки.
Мы рядом. Но вне зоны доступа.
Алло… В ответ – одни гудки.
И снова встанет солнце медное,
и мир покажется живым,
лишь наша память, память бедная,
столбом застыла соляным.
Прекрасная любовная лирика. Настоящая любовная лирика. Которую (настоящую) написать очень трудно. Которая без соплей и сюсюканий, Без трагических заломов рук и классического «в общем, все умерли». Но со своим особым языком, со своим неповторимым звучанием, со своим тембром, со своей, если угодно, фонетикой. Которая должна содержать как первичные, так и вторичные (причём отнюдь не половые) признаки других жанров, аллюзии и ассоциации, отточенные самодостаточные фразы и смысловые слои, а также межслоевые логические и содержательные связи. В данном стихотворении всё это присутствует. Как и качественное, безукоризненное даже исполнение.
2-38. Сегодня 9 баллов
REWSKY - Дмитрий Ревский - капитан – команда «Русалки Ревского» (Стихи.ру, Литературно-творческая площадка «Голоса»)
Чуть золотится крендель булочной
Среди теней, среди огней…
Проходит ночь, сметая буднично
Рассыпанные крошки дней.
И с воробьиной торопливостью,
Её на шаг опередив,
Мы унесём с тобой, счастливые,
Своё сегодня… Улетим,
Захлопав крыльями и лифтами,
Преодолев подъём и сплин,
И шоколадкой серебристою
Глотаем свой адреналин.
Шурша одеждой, словно фантиком,
Касаясь взглядом рук и стен,
И нашу парную романтику
Стеля в двуспальную постель…
Кольцом бульварным город смежился,
Прокрались тени по дворам,
Ладони слепливает в нежности
Касаний лёгкая игра.
И очевидность наша ветрена,
И одержимость так легка,
Что открывает сердце вентили,
Ни капли сна не расплескав,
А за окном шуршит колёсами
Проспект в предутренней поре,
И ночь – от лифчика полоскою,
И синева в пустом дворе…
И всё подносится на блюдечке,
Каёмкой летнею маня,
И на брусчатке переулочной
Рассвет рассыплет крошки дня…
А ночь, выглядывая сумрачно,
Часы считает и долги…
И снова утро многоулочно,
Где стихнут встречи и шаги…
А вот этот стих, наверное, можно сразу на упоминавшийся уже конкурс под названием «Напиши лучше». Первая же строчка не просто представляет обязательную цитату, но и задаёт какую-то до боли похожую, чуть ли не клонированную ауру исходного стиха Пастернака. И если ритмику и стилистику можно попытаться скопировать, то вот эту самую ауру чисто механически передать невозможно. А здесь вот она удивительным образом сохранена. И при этом – просто шикарные фразы встречаются: «Захлопав крыльями и лифтами, преодолев подъём и сплин», «Шурша одеждой, словно фантиком, касаясь взглядом рук и стен», «И ночь – от лифчика полоскою», «И всё подносится на блюдечке, каёмкой летнею маня». Увы, подкачали некоторые рифмы (повторюсь, раз уж замахнулись на стилистику и даже ауру Блока, будьте добры соответствовать во всём): «лифтами-серебристою», «торопливостью-счастливые», «блюдечке-переулочной». Ещё это пятисложное «рассыпанные» - да, ямб, да, допускается вроде, но заметный сбой ритма всё же присутствует. Так и тянет чем-то заменить.
2-39. Салат 9 баллов
Николай Агальцов – капитан – команда «Марина и джентльмены в придачу» (Литсеть)
Какими кухни стали скучными -
не возбуждают аппетит…
Салат готовить мне поручено
той дурой, что во мне сидит.
Когда-то славно было с печками:
за каждой - свой родной сверчок…
Я огурцы крошу сердечками,
швыряю стрелками лучок.
Давлю лимон, чуток прованского,
горчица, перец, тлен и прах...
Я не была судьбой обласкана -
всё кисло, горько, как в стихах.
И не от лука только плакала
над миской много лет подряд...
Назло всыпаю ложку сахара
в ненужный, в принципе, салат.
Солить? Да он и так зарёванный.
Напрасно я роняю нож -
в мой мир, салатом завоёванный,
уже давно никто не вхож.
Обычный день закончен, вроде бы...
Луна за окнами видна -
как я по кухне, бродит по небу
всегда без спутников, одна...
Какой красивый, совсем не тривиальный стих про одиночество. Замаскированный под рецепт приготовления салата из журнала для домохозяек. Или даже под рассказ о приготовлении салата на форуме аналогичного направления. Так и ожидаешь внизу «комментов» подруг (как правило, анонимных) по несчастью, среди которых вполне могут проявиться и последующие «милые друзья». Но «здесь вам не тут». Это вам не мировые километровые хиты с комментариями про «мопед не мой» или «сикель». Это поэзия – и никаких излишеств. Сказано же в 4-й строке, кем было поручено готовить салат – вот в этой эстетике всё и проистекает. И очень даже симпатично проистекает. Совсем малости не хватило до самой высокой оценки.
2-41. (Не)много о Чосере 9 баллов
Лола Ува – команда «Пираньи пера» (Литсеть)
Не спится мне, когда над озером
скрипят уключины в тумане.
Я наизусть читаю Чосера,
увы – себе, а не для Мани.
А раньше, лишь в её бульдозер мы
садились вместе, близко-близко,
я начинал читать ей Чосера,
отца поэзии английской.
На нас поглядывали косо, но
на кой нам мир, когда нас двое?
Я декламировал ей Чосера,
она твердила про удои...
Потом сказала, что несносен я.
...Теперь катается с рабочим.
А я, дурак, читал ей Чосера!
В оригинале, между прочим.
Лихо закручен сюжет. Мелодраматичная картина с элементами пейзанского триллера. Неразделённая любовь без отрыва (с последующим отрывом) от бульдозера. Джеффри Готфрид Чосер умер себе в Лондоне более 600 лет назад и даже не подозревал, что его стихи (скорее всего, стихотворные новеллы «Кентерберийские рассказы») вызовут нешуточные страсти в среде то ли бульдозеристов, то ли операторов машинного доения (этот дуализм главной героини – действительно, сложно способствовать росту удоев непосредственно из кабины бульдозера – вызывает некоторые вопросы, впрочем, в век технического прогресса возможно и не такое, тем более если предположить, что некий сельский умелец (например, появляющийся в третьей от конца строке в образе рабочего, катающегося с ветреной заглавной героиней) просто переделал бульдозер в доильный аппарат). В целом же – достойный образец «почвенной поэзии». Думается, журналы «Наш современник», «Молодая гвардия» или «Сельская молодёжь» (если таковые ещё существуют) должны заинтересоваться. А организованное турне с декламированием данного произведения по населённым пунктам дальнего Нечерноземья может обернуться невиданным коммерческим успехом в виде объёмов собранных продуктов машинного доения и сопутствующих продуктов (самогона, яблок, грибов, браги, новых слов и выражений).
2-44. У окна 9 баллов
Виктория Дворецкая – команда «Абыр» (Литсеть)
Больничный воздух так тяжел и удушающ,
накорвалолен так, что ком подходит к горлу...
Я каждый вечер прихожу и с ней прощаюсь,
кружа под окнами, как ветер в непогоду...
Она садится у окна, глаза - как стёкла,
и молча смотрит на большой синяк у тучи.
Закатно-солнечных лучей кровоподтёки
перетекают к ней,
болят в ней...
Неразлучны
Она
и небо - анархично, зло и немо...
Онкологичное, над душами повисло.
Бог наспех скальпелями выкромсан из неба,
утилизирован, забыт, отпет и списан...
Уже лет пять, как умерла, а я всё чаще
стою, как немощный, под окнами больницы...
Она всё так же - у окна. Я с ней прощаюсь...
Но каждый вечер не могу никак проститься...
Да, весьма «слезоточиво». Да, немного банально. Не знаю. Может быть, меня подкупили последние две строчки второй строфы. Может быть, ещё что-то. Будем считать, что стих «наработал» на «девятку».
2-56. Увидеть море 9 баллов
Елена Шилова - капитан – команда «Пираньи пера» (Литсеть)
Прельстившись ленью тихих заводей,
Легко предать свою свободу...
Когда б опасность чуял загодя,
Я б не вошел в речные воды.
Они несут дурман беспамятства,
Дремотный морок вечных штилей,
И на песчинки рассыпается
Мечта, что глупо упустил я.
Хоть моряка судьба неласкова
И поступал я вопреки ей,
Меня, как прежде, манит властная,
Непостоянная стихия.
Она зовёт: я слышу гнев её
Сквозь фальшь русалочьих напевов,
И чешуя в дырявом неводе
Похожа на морскую пену.
Неодолимы чары тайные:
За карты больше не берусь я,
Привыкнув к долгому скитанию
По лабиринту узких русел.
Хоть все течения изучены,
Наметив курс, теряю вскоре,
И все души моей излучины
Стоячей полнятся тоскою.
Но не по мне бояться вызова,
Топить надежду в тёмных волнах.
Я всё же выплыву и выживу
Назло чужой жестокой воле.
Воскреснет в сердце то, что отмерло.
Поникший парус к небу взмоет,
Когда вдали, за узкой отмелью,
Я, наконец, увижу море.
Пьяные рыбаки ночью поймали русалку. Наутро оказалось, что это сом, и им всем стало стыдно...
Старый анекдот. А стих, разумеется, совсем не об этом. И даже не о том, что если долго-долго-долго, причём не по дорожке или тропинке, причём не топать, ехать и бежать, а желательно по речным руслам и плыть, то вместо обещанной в песне Африки – вполне можно увидеть море. Стих скорее о том, что дорогу осилит идущий, а цели (в виде моря) достигнет плывущий. Такая вот нехитрая житейская мудрость. Изложенная в виде стиха, однако, вполне качественно. Даже где-то на «девятку» можно считать, что получилось...
2-58. Чахоточная 10 баллов
Хафиза – команда «Летучие голодранцы» (Графская При©тань)
«Ангел белую девушку в дом свой унёс…»
А. Блок. Легенда.
.
Давно рассталось небо с тучами. В беседке пыль и мёртвый хмель.
В муаре воздуха тягучего завис почти уснувший шмель.
Дощатый стол в глубоких трещинах. В графине тёплая вода.
Полусидит худая женщина с потухшим взглядом в никуда.
Лицо измученное, бледное, сухи запавшие глаза.
Она бы плакала, но вредно ей - запрет строжайший дан слезам.
Вдали гудит протяжно колокол, и подголосок стонет вслед.
А на столе гранат расколотый и маков огненных букет.
Блестят кроваво зёрна яркие. Монетки-блики ловит мак -
к больным положено с подарками поярче - отступает тьма,
Черешни, смешанные с вишнями, клубничный липкий аромат -
всё это безнадёжно лишнее, скользит почти не видя взгляд.
Текут лучей июньских ниточки, как золотая канитель.
А в доме ждёт, как в клетке пыточной, температурная постель,
куда снесут её, покорную, привыкшую к своей беде.
Метаться ей ночами чёрными осталось несколько недель...
...........................................
Все тот же сад с травой немятою, забытый Богом и людьми,
И дамы лик бесцветно-матовый, как насмерть выцветший жасмин.
Струится тень по листьям лаковым при вновь родившейся луне,
такой же бледной и заплаканной...
Иль это только снится мне?
Тоже в принципе душещипательная история, с виду вполне банальная. С ожидаемым летальным исходом, мастерски прописанным всеми гранями своей неотвратимости. Однако здесь чувствуется какая-то стилистическая утончённость. И этот эпиграф из «другого Блока». И печальная кода в конце в виде обязательной цитаты, такое себе зеркальное смысловое отражение. И точность фраз. И размеренная обречённость ритма, в том числе смыслового. Немного смутила разве что «температурная постель». Но это мелочь, к тому же легко исправимая.
2-60. Зеркало 10 баллов
Аполло – команда «Три плюс два» (Литсеть)
Сгустилась тьма. Готовь вино.
Уже скулит, ломая пальцы,
Моя тоска. Скажи, давно ль
Ты сам себе решил признаться,
В слепой покорности ветрам –
Беспутным баловням Вселенной?..
Чего ты ждёшь? Уже пора.
Вино торопится по венам.
В моём стакане отражён,
Алеет месяц, словно бритва.
Но им зарезанный божок
Воскреснет с утренней молитвой.
Пора бежать. Дрожит свеча
И гонит мрак из анфилады
Рождённых зеркалом начал.
Сосёт испарину прохлада...
Шагни на свет.
Звенит стекло.
Кружатся тени в хороводе.
Ползут секунды тяжело...
Ну вот и всё. Теперь свободен.
Тлел обескровленный восток,
Стекала ночь в свою нирвану.
Метнулся ветер. Огонёк
Тоскливо дёрнулся и канул…
Как красиво. Как завораживающе. Как динамично и статично одновременно. Это неуловимое, несусветное, практически невозможное состояние одновременно движения и покоя – каким-то образом его удалось достичь. Нет, не выкладками специальной теории относительности Эйнштейна – а с помощью простых стихотворных приёмов, обычного четырёхстопного ямба. Как бы и добавить больше нечего. Заслуживает самой высокой оценки. Как любой огонёк, любой источник света заслуживает того, чтобы быть отражённым в зеркале. Даже если это алеющий, словно бритва, месяц – и он отражается в моём стакане. Тем более, если именно в моём и именно в стакане... Какие ещё, право слово, в таком случае нужны зеркала?..
===========================================================================================
И (уже по традиции) немного статистики, которой в этот раз сильно утомлять не буду. На этом этапе конкурса было представлено 120 стихов. Их них (по моему скромному мнению) высшую оценку «10» получило 9 стихотворений, а оценку «9» – 13. Таким образом, 22 стиха (9 + 13) получили оценки «10» и «9», т.е. по сути (и, повторюсь, по моему скромному мнению) являются шедеврами. Это 18,3% от общего числа стихотворений, представленных на третий тур конкурса. Во втором туре была немного меньшая величина (17,1%), а вот в первом туре – 8,7%. Оценку «8» получили 46 стихотворений (или 38,3%), а оценку «7» – 37 (или 30,8%). Если брать в сумме стихи с оценками от «7» до «10», то таких будет 105 (или 87,5%). Т.е. более пяти шестых из представленных на этот тур конкурса стихов – это сильные, качественные вещи, каждая из которых (уж поверьте моему опыту) вполне могла бы победить на обычном, менее представительном конкурсе. Но не на этом... Кстати, во втором туре эта величина составляла 80,6%, а в первом туре – всего чуть более двух третей. Так что качественный рост уровня представленных стихотворений (пусть и по субъективному мнению одного из членов жюри) имеет место быть и в этом туре.
И в заключение. Те же классики (и, тем более, многие современники) утверждают, что если нельзя, но очень хочется, то можно. И я вот подумал. А почему бы и мне не замахнуться на классиков. На наших, понимаешь ли, Блока с Пастернаком, на эти два их стихотворения. Только не на одну строчку, а (чего уж мелочиться) сразу на все. Ну, почти на все. Говорят, что такое скрещивание называется «центон», т.е. «стихотворение, целиком составленное из строк (цитат) других стихотворений». И вот что в результате получилось.
Мне снилась осень в полусвете стекол
По вечерам над ресторанами.
И как с небес добывший крови сокол
Там правил окриками пьяными.
Но время шло, и старилось, и глохло,
И ключ поручен только мне!
Заря из сада обдавала стекла,
Я знаю: истина в вине.
Друзья и ты в их шутовской гурьбе...
Дыша духами и туманами,
Спускалось сердце на руку к тебе,
Так медленно пройдя меж пьяными.
А рядом у соседних столиков,
Где, поволокой рамы серебря,
Все пьяницы с глазами кроликов,
С кровавыми слезами сентября.
И каждый вечер, в час назначенный,
Как лед, трещал и таял кресел шелк,
Девичий стан, шелками схваченный –
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Но время шло и старилось. И рыхлый
Бессмысленно кривится диск.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И раздается женский визг.
Я пробудился. Был, как осень, темен.
Ты право, пьяное чудовище!
Как за возом бегущий дождь соломин,
В моей душе лежит сокровище.
И шляпу с траурными перьями
Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
И веет древними поверьями
Гряда бегущих по небу берез.
Мне снилась осень в полусвете стекол,
Над скукой загородных дач,
Но время шло, и старилось, и глохло,
И раздавался детский плач.