В то время время шло довольно вяло,
А я летел заточенной стрелой,
Себя воображая бравым малым,
Хотя и был не больше чем малой.
Был мнимым шторм, а грозный флот – бумажным,
И деревянным - верной пушки ствол.
И то, что мне казалось жутко важным,
На самом деле было баловством.
Но жег мороз меня, и било током,
Собаку в драках съел, а то и две.
Я был - как есть - без страха и упрека,
И без царя в вихрастой голове.
А после время стало жутко бодрым.
И что ни год, то жутче и бодрей.
Уже не я, а время бьет рекорды,
И шпорит мне бока, до волдырей.
Подкожный жир спасает от увечий,
Предотвращая ссадины колен.
И я трусцой в отаре человечьей
Бегу как малый, но достойный член.
Желанья нет резвиться на морозе.
Я в меру сдержан и комфортно вял,
На внешний вид до ужаса серьезен,
Не плача, не жалея, не зовя.
Царю в башке плачу исправно дань я,
Но гложет мысль шальная неспроста:
Зачем-то ведь в процессе мирозданья
Нашлось местечко и для «баловства».
*)