Конкурс "От и до" №23. Голосование

 

 
Ты называл ее ребенком.
В ответ шалила и резвилась,
Шутила глупо и не тонко,
Сдаваясь "умному" на милость.
 
И разбегалась неуклюже,
Как в старом кукольном мультфильме.
Но разбивать на брызги лужи
Тебе казалось инфантильным.
 
Вам было где-то по шестнадцать.
Свернув на дальнюю аллею,
Одну оставил волноваться -
Авось когда-то повзрослеет.
 
Обходит стороной болотца
И отточить сумела юмор.
Но время может приколоться.
Ты стар – она осталась юной.

 

 

 

Я на троих делю бухло,
Дрожит рука, видать взволнован –
Всем по семь булек… Повезло:
Три стаканá, как меркой – вровень!
Посудой звякнули светло,
В подъезде эхом отразилось.
А вот с закуской, как назло…
Скандал с женой, попал в немилость!
Гляжу сквозь тусклое стекло
К вину привыкшего стакана,
Куда полжизни утекло
В угарном сумраке сознанья.
И, отгоняя муху-грусть,
Машу извилиной, взволнован –
Стакан наполовину пуст?
А, может быть, на столько ж полон?
Как будто в лоб забили кол
Дилеммы сей наиважнейшей,
Во всём виновен слабый пол –
«Шерше ля фам!», ищите женщин!
Ах, как прекрасна эта жизнь,
И пусть полна двойного смысла –
Уже поддатый оптимист
Да переспорит пессимиста!

 

 

 

Сча̀стлив, скажу вам я, более-менее,
Ибо живу с удивительной женщиной,
Что согласилась, отбросив волнение,
Щедро делиться любовью обещанной.

Годы, промчавшись, её не состарили.
Все кореша зеленеют от зависти.
Только вот ночью летает астралом и
Как-то её потерять опасаюсь я.

Как бы не строила глазки мне скромная,
Прячу в чулане метлу нашу засветло.
Встану, бывало, курнуть ночью тёмною –
Дважды проверю, что двери все заперты.

Так поживаем – ни худо, ни бедно мы.
Видно, не знает хозяйка-красавица
То, что была кем-то прозвана ведьмою.
Главное в том, что со мной жить останется!

 

 

(псевдобылинный промельк)

 

Волновалась нива за околицей,
В чистом поле ветром потревожена…
Волновалось море по-за пристанью,
Метра на два волны воздымалися…
Ну, а я без всякого волнения
Сразу в бешенство пришла, когда в троллейбусе
Дверью, мокрой от дождя, что льёт без роздыха,
Плащ мой белый защемило-испоганило.

 

 

Не стану больше волноваться,
Об идеальном тосковать.
Мне далеко не восемнадцать,
Чтоб шишки набивать опять.
 
В кровь разбивать костяшки пальцев
И душу рвать на пополам.
Ну что заставит иностранца
Внимать неведомым словам?
 
Любовь? Надежда? Вера? - Глупость,
Не подтверждённые слова.
Полынный привкус, в горле сухость
И даже хочется блевать.
 
Ночь душит финским одеялом,
Скрипит пружинами кровать.
Но почему не перестало
Меня всё это волновать?

 

 

 

Скукоживаются при его появлении
Чувствительные зоновские гении,
С матом и алой ненавистью, в волне-не-нии
Требуют у модераторов удаления….

 

 

Уймитесь волнения, страсти!
Быть пленником Вашим устал.
Вы в том виноваты отчасти,
Когда целовал Вас в уста.
 
Когда, усмехнувшись небрежно,
Меня пригласили на чай,
Я спутал со скукою нежность
И Вас полюбил невзначай.
 
Проносится время бескрыло,
Мне Вас не хватает опять.
Бренчит колокольчик уныло.
Ямщик, разворачивай! Вспять!

 

 

Депрессия накрыла всю страну —
И у того она, и у другого…
Кому поставить это всё в вину
Теперь, когда у нас свобода слова?
 
Включаю телик. Там мне говорят:
На Солнце надвигается комета,
Коль сблизятся, так матушка Земля
Умрёт в момент — доказано, мол, это.
 
Куда там психам, что полвека как
Рвались на «дорогую передачу», —
Ну, помните, там был такой пустяк:
Инфой снесло Канатчикову дачу
 
Всего лишь. Нынче целая страна
Под гнётом телевизора рыдает:
Он сутками твердит, что дышим на
Церковный ладан — скопищем, всей стаей.
 
И пища — яд, и в воздухе токсин,
Дышать им вредно даже в поле чистом,
Вот-вот — дефолт и каждый гражданин
Попасть готовься в лапы к террористам.
 
Исхода нету, негатив задрал!..
Как только заведут свою шарманку,
Я от волненья — сразу в виртуал,
Хлебнув в реале кружку валерьянки.

 

 

 
Я слыл когда-то рыжим, полосатым,
Упитанным и улыбаться мог,
Пока каким неведомо пассатом
Ее не принесло на мой порог.
 
Душа и ливер были скрыты гипсом
Для иммобилизации страстей.
Но с ней защита стала хрупче чипсов,
Пробрал озноб сердечный до костей.
 
В волнении глотаю валерьянку -
Избыть бы лихорадку ту скорей.
Нежданную пошлю я спозаранку!
Но за ночь от страданий посерел.
 
И греясь поутру у абажура,
Я мысль за откровение приму:
Любовь, она, как пуля, видно, дура
И цель не выбирает по уму.

 

 

Затейники лукавые - китайцы,
Мне нравится их хитро-мудрый взгляд.
Бессмысленно и вредно волноваться,
Глазные мышцы кругло напрягать,
 
Всё в этом мире строго гармонично,
Практически сплошная пастораль,
Но не могу никак вписаться лично
Я в эту даосистую спираль.
 
Печальна Инь, вновь Яна лихорадит,
После вчерашнего ни к чёрту аппетит.
Безвкусны подгоревшие оладьи
И снова обострился простатит.
 
Под утро сон приснился странноватый,
Как я скольжу по склону, по лыжне,
Здоровый, трезвый, умный и богатый.
... И тысяча нефритовых стержней.

 

 

Горят мосты, забиты двери.
Не будет брудершафта впредь.
Отныне мы друг другу звери…
А так не хочется звереть.
 
Порог терпения все ниже,
И зуб за зуб, и рать на рать.
Неужто вправду, чтобы выжить,
Соседа следует сожрать?
 
Проткнуть ножом столовым печень,
По ходу выпустив кишки,
А после ливер человечий
Грузить в продажные мешки?
 
Фемида в ужасе и в стрессе,
Сломав никчемные весы -
Любую ценность перевесит
Кило бесплатной колбасы.
 
Царит режим молчанья свыше,
Беспечен ангельский полет -
Чужие слезы не колышут,
Чужое горе не трясет.
 
Привычны игрища престолам,
А толпам - праздничный мажор.
Но трудно спорить с фактом голым:
Пожор - и в Африке пожор.

 

 

 

Текст знаю наизусть. Уже два года его твержу во сне и наяву.
Он мне родней божественного свода. Я с ним неразделим, я в нём живу.
И зритель мой мне будет в том порука: послушный энергетике моей
Внимает, затаив дыханье, звукам, движенью пальцев, мимике бровей.
Он увлечён игрой проникновенной и очарован музыкой в словах,

Но...
Всякий раз, пока стою за сценой, мне сковывает память липкий страх.
Слова как будто кто-то лепит в ком мне, и мысли разбегаются к нулю...
Там что-то про театр...
Да, я вспомнил!
— Вы любите его, как я люблю?

Нет, вру, совсем не так, там речь про сон...
Да!
— Уснуть и видеть в снах былые дни,
Молилась ли ты на ночь... ох... Джоконда?..
Кассандра? Лаура?..
Хотя бы намекни...
Печорин я?..
Онегин?..
Помню — лишний, и мучаюсь вопросом бытия...

Тьфу... нет же...
Это сад с цветущей вишней, его срубить намерен буду я.
И будет кровь Монтекки здесь пролита.
Того, что сдал всю Трою за коня...

Стоп!..
Выход!
Я — в сиянии софитов. И всё сейчас зависит от меня.

И если есть минута славы — вот она!
Я вспомнил монолог свой и сказал
Так, как никто не смог бы:
"Кушать подано!"
И фразой той —
Порвал на клочья зал!