Под насыпью, во рву некошеном,
Лежит и смотрит, как живая…
А. Блок “На железной дороге”
Состав на Полоцк вышел в шесть. Везёт на фронт снаряды.
В лесочке - горстка партизан. Все ближе стук колёс.
Приказ взорвать любой ценой пришел вчера отряду.
А утром названа “цена” - лохматый рыжий пёс.
Берёз раздетые тела от инея пушисты.
Рассвет разлил взрывную смесь рубина с бирюзой.
Дрезину гонят впереди дотошные фашисты,
Но пахнет в воздухе уже невидимой грозой.
Остатки ночи пополам разрезаны железкой.
Как на ладони - полотно, а сверху гулкий путь.
В шинели кутая носы, охрана мыслит веско:
“Чужому здесь не проползти, ужом не проскользнуть.”
У псов чудные имена, сказать точнее – клички.
К примеру, этот вот - Бирюк, по паспорту – Берилл.
Пришёл с хозяином в отряд, сдав курсы на “отлично”…
Ну все, пора. “Пошёл, Бирюк! Как я тебя учил.”
Живой торпедой пёс летит на рельсы, к эшелону.
Прижаты уши к голове на бешеном бегу.
И пусть на вышке часовой чихвостит исступленно -
Зажата намертво в клыках посылочка врагу.
И встали рельсы на дыбы, вагоны сбросив разом,
Состав сорвался под откос и под шрапнели вой...
В невозвращенье Бирюка поверил скоро разум,
А сердце долго била дрожь в надежде, что живой.