Унылая пора, очей очарованье,
Пассажи по утрам так просто, ни о чём.
В такие вот часы встаёшь – и мирозданью:
«Прижмись ко мне плечом, прижмись ко мне плечом.»
Сиреневый туман над нами проплывает,
Как пенье соловья, как дождь и как прибой.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Отчаянно хрипит. (Труба, трубы, трубой...)
Качается вагон, стучат колёса глухо
Где смятая трава и запах васильков.
От станции Любовь до станции Разлука –
Напрасные слова, напрасная любовь.
Я бросил свой завод, хоть в общем, был не вправе,
Чтоб пред тобой проплыть, как поздний лист дрожа...
Но что ей до того! Она уже в Варшаве,
Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?
Напрасные слова я выдохну устало:
«Бессонница. Гомер. Тугие паруса.»
Люблю тебя я, жизнь, хочу, чтоб лучше стала,
Приятна мне твоя прощальная краса.
Пассажи по утрам так просто, ни о чём.
В такие вот часы встаёшь – и мирозданью:
«Прижмись ко мне плечом, прижмись ко мне плечом.»
Сиреневый туман над нами проплывает,
Как пенье соловья, как дождь и как прибой.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Отчаянно хрипит. (Труба, трубы, трубой...)
Качается вагон, стучат колёса глухо
Где смятая трава и запах васильков.
От станции Любовь до станции Разлука –
Напрасные слова, напрасная любовь.
Я бросил свой завод, хоть в общем, был не вправе,
Чтоб пред тобой проплыть, как поздний лист дрожа...
Но что ей до того! Она уже в Варшаве,
Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?
Напрасные слова я выдохну устало:
«Бессонница. Гомер. Тугие паруса.»
Люблю тебя я, жизнь, хочу, чтоб лучше стала,
Приятна мне твоя прощальная краса.