Первоисточник вдохновения:
Пари
Та война на пространстве, людьми обжитом,
что ведут испокон Колдовство с Волшебством,
в благородных сраженьях, в бою плутовском,
на земле этой грешной не кончится...
То дерутся, а то заключают пари
и молчат визави от зари до зари,
палец чёрной свечи белым светом горит,
да посредником бродит Бессонница.
Пусть уже над одним неба темный вельвет,
у другого в окне полыхает рассвет,
но никто не желает нарушить обет
и пари проиграть на молчание.
Оба очень упрямы и страшно горды -
чтоб из горла не вылетел звук ни один,
из кувшина во рты родниковой воды
набирают побольше отчаянно.
Так, без сна, эти двое проводят года -
не уступят друг другу они никогда,
ну а если в сосуде иссякнет вода,
то Бессонница тут же, размашисто,
зачерпнув из холодных бездонных пучин,
ни секунды не медля, движеньем одним,
снова временем гнутый заветный кувшин
наполняет до края без жадности.
И безмолвие власть обретает опять!
Чтоб, заснув, не нарушить молчанья печать,
эти двое пытаются пальцы кусать,
не давая свободы проклятиям.
И беззвучно кричат, не считая минут,
после взглядом сопернику глотку заткнут
и воды из кувшина, что вечностью гнут,
набирают во рты виноватые.
Каждый вроде к Бессоннице старой привык,
но один только веки прикроет на миг,
и дремота развяжет бедняге язык,
на проруху старухе Бессоннице.
Слово к новому бою послужит звонком,
и война, что ведут Колдовство с Волшебством,
в благородных сраженьях, в бою плутовском,
никогда на земле не закончится...
Много шума из ничего
Та бутылка портвейна излишней была -
Свой горячечный вид я довел до бела.
И, наверно, поэтому рыба-пила
Мне привиделась в банке селедочной.
Я то падал в салат, то лежал на полу,
Оторвал от халата в прихожей полу
И скулил одиноко на парочку лун
Ближе к ночи на станции лодочной.
Не смущаясь ничуть, трогал неба вельвет
И, растрогавшись вдрызг, не заметил рассвет.
Но с рассветом остыл придорожный кювет,
Чем лежанию в нем не способствовал.
Мы, поэты, упрямы и страшно горды -
Как татаро-монголы из ханской орды,
Но чувствительны к чарам горячей воды
И квартиры со всеми удобствами.
Можно нА спор, конечно, и ночь провести
Лишь бы где, лишь бы с кем – это нынче в чести,
Как какой-то курнувший травы трансвестит
Или стыд потерявшая Ксения.
Но потом возвратишься в потоки машин,
И отыщешь на кухне заветный кувшин,
И рассолом зальешь пепелище души,
Уповая на оной спасение.
Только выпивка власть обретает опять!
Несмотря на цирроз и сигналы в печать
И попытки милиции локти кусать,
Высыпая на пьющих проклятия.
Не дают результатов ни пряник, ни кнут.
А настаивать станешь – за пару минут
За поллитру в России в баранку согнут,
И в деревне, и на предприятии…
Продолжаю рассказа тягучего нить.
Гражданином обязан рифмующий быть.
Только, если при этом проявлена прыть,
То могу схлопотать и по роже я.
Мыслей мало, зато жутко тесно словам -
Так, что строфы расходятся даже по швам…
Если честно, добавить мне нечего вам,
Вот и лью из пустого в порожнее.